Фицдуэйн знал, что в пятнадцатом веке до нашей эры появились более длинные бронзовые мечи. Это было колющее оружие с узким лезвием, его длина была около трех футов, а ширина лезвия – всего лишь полдюйма. Идея была превосходной, но подвела технология. Бронза – слишком мягкий металл, длинный клинок легко гнулся, так что в конце концов ему на смену пришли более короткие мечи с листовым лезвием…

Держа в руке шпагу, Фицдуэйн медленно отступал от Хираи. Якудза удивленно посмотрел на Кеи, потом начал медленно приближаться к гайдзину. Его меч все еще не покидал ножен.

“Постепенно, примерно за тысячу лет до нашей эры, бронзу заменило железо. Форма мечей осталась такой же, они лишь стали чуть-чуть уже. Так появился короткий меч римских легионеров – так называемый “испанский меч”. Его длина составляла всего два фута, а ширина – два дюйма. Для своего времени это, конечно, было большое достижение. Меч предназначался в основном для нанесения колющих ударов и был достаточно длинен, чтобы эффективно драться на коротком расстоянии, прикрываясь щитом, и достаточно короток, чтобы не сгибаться и не мешать соседу при действии в строю. Меч этот носили на правом боку, чтобы его можно было быстро вытащить из ножен, при этом прикрываясь щитом. Как оружие он был компактным, легким и смертоносным. Галлы, противники римлян, пользовались длинными рубящими мечами, и в ближнем бою им приходилось внимательно следить за тем, чтобы оружие не гнулось и не уходило в сторону.

На протяжении всей истории не смолкали споры, были ли мечи рубящим или колющим оружием. Римляне полагались в основном не на лезвие, а на острие, и в конечном итоге благодаря этому их империя просуществовала дольше других. У них даже была пословица: Duas uncias in puncta mortalis est, что в наши дни означает: “Два дюйма стали в нужное место приводит к летальному исходу”. По-моему, выпад или укол со времен римлян остается самой действенной тактикой для шпаги и меча…”

Якудза-сэнсей начал терять терпение. Гайдзин продолжал отступать, он уже отошел так далеко, что вот-вот должен был покинуть деревянный пол и ступить на соломенные татами, предназначенные для гостей. Но отступать бесконечно он не мог. У стены стояли двое якудза с автоматами “узи” на ремнях и вынутыми из ножен мечами. Уж они-то сумеют заставить трусливого гайдзина перестать отступать.

Про себя якудза недоумевал, как мог этот иностранец совершить то, что он совершил на Ясукуни-дори, отражая нападение шестерых якудза из банды “Инсуджи-гуми”. Ему было непонятно, откуда взялись все эти разговоры о потрясающих способностях гайдзина как фехтовальщика. Совершенно очевидно, что спасением своим ирландец обязан не самому себе, а неожиданному и своевременному вмешательству полиции.