Последнее, что съел Терри Франклин в своей жизни, были сосиска с горчицей, кетчупом и приправой, немного жареной картошки и стакан «Спрайта». Он сидел в главной столовой за столом с еще одним матросом.

Они обсуждали новую секретаршу начальника отдела – натуральная ли она блондинка, дает она или нет, стоит ли пытаться выяснять это и так далее.

После ленча время шло быстрее. Шеф послал его с другим старшиной ремонтировать заевший дисковод в отделе рядового состава управления кадров. Они нашли повреждение, но починить дисковод не успели – прозвенел звонок.

Он отнес инструменты обратно в мастерскую, пошутил с товарищами, потом направился на автобусную остановку и занял свое обычное место.

Знай он, что должно случиться, может быть, он и повел бы себя как-то иначе. Несомненно, более крупная личность, знай она, что конец близок, постаралась бы прожить последний день не хуже остальных, но Терри Франклин не был крупным ни в каком смысле, и он это понял за последние три недели, после неудачного похода к тайнику. Терри знал, что он трус, бесхребетный слабак, но ведь это известно только ему одному, и что с того? Киношный Супермен живет в Метрополисе, а Бэтмэн – в Готеме. Все прочие просто пытаются как-то выжить.

Но, зная, что он такое, сумел бы он осознать, что канат под ним вот-вот оборвется? Какие-то признаки, безусловно, были, если бы ему удалось задуматься над ними объективно, отстраненно. Но, конечно, на это он не был способен.

Почти весь последний свой час на грешной земле он глядел в окно и почти физически ощущал, как солнце жжет ему спину, как скрипит песок между голыми пальцами ног, как напрягается под ним тугое женское тело. У нее не было лица, у этой девушки его мечты, зато были твердые шоколадные сиськи, и плоский живот, и длинные загорелые ноги с упругими бедрами.

Когда он повернул ключ зажигания и двигатель завелся, вместе с ним ожил и радиоприемник: «…как летучая мышь в аду, ла-ба-да, ба-ба-ду…»

Он опустил стекло, пристегнулся и повернул рулевое колесо – все в ритме этой музыки.

Через четыре квартала машина, шедшая впереди, свернула направо, а та, что следовала сзади, отвернула налево на следующем перекрестке. Терри Франклин не обратил на них внимания. Он ехал по старому бульвару, пестревшему лотками мелких торговцев, а через полтора километра свернул в боковую улицу. Он любил ездить по этим тихим жилым улочкам, потому что там движения почти не было и он считал, что выигрывает время, хотя никогда не пытался проверить, так ли это на самом деле.

На первом перекрестке, где он притормозил, маленькая девочка переходила улицу с кукольной коляской. То, что она выбрала именно это место и время, дало Терри Франклину лишнюю минуту жизни.