– Пусть в Калифорнии аккуратно выяснят, на месте ли его жена и теща.

– Вы знали, что это должно произойти, правда?

– Я только выполняю приказы, идиот, – рявкнул Камачо. – Почему бы и вам не действовать так же? – Он с грохотом положил трубку на место.

Через две минуты телефон зазвонил снова.

– Слушаю.

– Это опять Дрейфус. Нам уже звонят с телевидения. Над этим местом завис вертолет. Зрелище действительно впечатляет – столбы дыма и все такое. Попадет в вечерние новости: расстроенные домохозяйки, плачущие дети и прочее. Что мы должны официально сказать прессе?

– Мы ведем расследование в сотрудничестве с местной полицией. Неофициально намекните на наркотики.

– Намек понял.

– Местная полиция появилась?

– Да. Пара патрульных крейсеров и здоровенная пожарная машина.

– Не давайте им ничего трогать.

– Понял, шеф, отключаюсь.

* * *

Луис Камачо заехал в свой двор в пять минут первого ночи и проверил прикрученную изолентой лампочку в дверной панели. Не светится. Аминь.

Дневная жара еще не спала. Агент ФБР стоял в рубашке с короткими рукавами возле машины и глубоко вдыхал мощный запах земли.

Вокруг тихо. Слышен только стрекот кузнечиков.

В доме Харлана Олбрайта все огни погашены. Только из коридора пробивается слабый свет. Камачо взял сверток с переднего сиденья, запер машину и открыл ключом входную дверь. Он задвинул за собой засов.

Возле телефона записка. Звонил Олбрайт.

Камачо налил себе виски, добавив три кубика льда из морозильника. Прошел на кухню и стоял там, попивая «бурбон» и присматриваясь к теням на заднем дворе. Собака скулила, помахивая хвостом.

Камачо прошел в конец двора и уселся на шину, подвешенную, как качели, к старому дубу. Он рассеянно поглаживал собаку, удовлетворенно ощущая, как алкоголь усваивается организмом. Интересно бы посмотреть, сколько еще исполнительных механизмов осталось в этом олбрайтовском взрывном устройстве. И батареек, и предохранителей.