— Есть кое-что интересное, — сказал он, знакомясь с результатами анализа. Эксперт сверился с карточкой на пакете с уликами. — Это было на обуви отца Чанга. Нитраты, натрий, углерод, калий… Твердые биовещества. И в значительных количествах.

Райм встрепенулся. Термин «твердые биовещества» наверняка придумал какой-нибудь специалист по маркетингу, у которого хватило ума сообразить, что продукт будет продаваться из рук вон плохо, если назвать его своим настоящим именем: переработанное человеческое дерьмо.

Четырнадцать заводов по переработке отходов в Нью-Йорке выпускают в день больше тысячи тонн «твердых биовеществ», которые затем продаются в качестве экологически чистого удобрения. Поскольку на обуви старика они обнаружены в больших количествах, это означает, что семья Чанг, скорее всего, поселилась неподалеку от одного из заводов.

— А что если подвергнуть тотальной проверке все жилые здания рядом с заводами по переработке отходов? — предложил Селитто.

Райм покачал головой. В Куинсе таких заводов несколько, а если учесть непостоянство ветров, дующих в Нью-Йорке, твердые биовещества может разнести в радиусе нескольких кварталов. Если не сузить круг поисков — скажем, установив типографию, в которую устроился Сэм Чанг, — тотальная проверка всех домов подряд будет продолжаться бесконечно долго.

Остальные улики ничем не помогли. Морфий, с помощью которого старик покончил с собой, был произведен в Китае; то есть от этой информации не было никакого толка.

— Разве морфием можно убить? — удивился Селитто.

— По слухам, именно так свел счеты с жизнью писатель Джек Лондон, — заметил Линкольн Райм, чьи познания в области техники самоубийств были такими же обширными, как и в истории знаменитых преступлений. — К тому же, при правильной дозировке убить можно всем чем угодно.

Сакс закончила перечислять улики, добавив, что у старика не оказалось ни билета на метро, ни каких-либо других указаний на то, откуда он приехал.

Однако Райму тотчас же напомнили, что Амелия Сакс не была единственным полицейским, производившим осмотр места преступления.

— Эй, Лоабан, — вмешался Сонни Ли, — я тоже кое-что видеть, когда обыскивал дом Призрака. Ты хочешь услышать?

— Валяй.

— У него в дом есть много хороший вещи, я говорить. Прямо напротив дверь лицом к ней стоять статуя Будды. В спальне нет ничего красный. Прихожая выкрашена в белый цвет. Книжный шкафы с дверцы. Есть статуэтки восемь лошадей. Все зеркала есть очень высокий, чтобы не отрезать верх головы. Есть бронзовый колокольчики с деревянная ручки — Призрак хранить их в западная часть комнаты. — Полицейский-китаец многозначительно кивнул, подчеркивая очевидность вывода, который следовал из этих наблюдений. — Ты все понимать, Лоабан?