— Господи, Бруно, что вы говорите?! — Никто бы не усомнился в искренности этого вопля. — Неужели я мог бы желать им смерти, да еще такой смерти? Отчего я не донес на них с самого начала? Конечно, я знал их поименно. — Даже в этот момент он не забыл приглушить голос. — Но это все порядочные люди, они хорошо делают свое дело и вовсе не помышляют о свержении ее величества или правительства. А какая участь ждала бы их, если бы я их выдал? И вот теперь я лишусь всего, потому что я не предал коллег!

— Но кто-то убивает их одного за другим, да еще инсценирует убийства под мученичество ранних христиан, описанное Фоксом, — подхватил я. — Кто это? И зачем обставлять убийства таким образом? Я вижу только одну цель: привлечь всеобщее внимание к колледжу Линкольна и к его католикам. Если бы мы смогли разгадать мотив, многое прояснилось бы.

— Сначала я не поверил вам насчет Фокса, — негромко отвечал Андерхилл. — Не мог допустить, чтобы человек придумал подобную жестокость, кощунство. Да и трудно было мне признать, что мои проповеди могли вдохновить этого дьявола. Но вы правы, и я не могу больше скрывать это от себя.

— А этот несчастный мальчик? — Я заставил себя взглянуть на изуродованное лицо Неда. — Тоже один из них?

— Об этом я ничего не знал! — взвизгнул ректор. — Семья у него самая простая, но он был старательнейшим из наших студентов. Представить не могу, кто мог желать зла Неду! Это так ужасно! — Плечи его содрогнулись, ректор чуть не зарыдал.

— Думаю, Нед что-то видел или слышал, — мрачно заметил я. — Вы, кстати, известили констебля или стражников об исчезновении Софии?

— Нет, — отвечал ректор и снова опустил голову. — Еще не стемнело. Я все надеялся, что она вернется к ужину или, по крайней мере, до захода солнца. Моя жена слегла, она уже убедила себя, что София мертва или умирает бог весть где. Об участи Неда она еще не слышала. Я пытаюсь действовать рассудительно, но — не могу, не могу! — Он сделал несколько глубоких вдохов, словно демонстрируя мне борьбу с собственной слабостью.

— Если она до утра не вернется, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам найти ее, — торжественно обещал я.

Ректор хотел что-то ответить, но я поднял руку, призывая его к молчанию: из коридора послышался звук, очень тихий, возможно, случайный, однако напряженные нервы восприняли его как скрип половицы. Мы подождали несколько мгновений, затаив дыхание, но больше ничего не услышали, кроме жужжания мухи на оконном стекле.

— Я должен пойти в зал и известить собравшихся о новой трагедии, — решился наконец Андерхилл, затем забрал у меня часослов и снова спрятал его под камзол. Решительно подтолкнув меня к выходу, он запер за нами дверь. — Теперь уж придется звать констеблей: убийца, несомненно, среди нас. Но прошу вас, доктор Бруно, если вас будут допрашивать, не надо упоминать Фокса! — шепотом закончил он.