Светлый фон

И она резко крутанулась вправо. «Бам!» — громыхнул первый выстрел. «Бам! Бам! Бам!» — последовали за ним десять остальных; пули со свистом пронизывали древесные ветви и туман, медные гильзы, звякая, падали на гравий, пока затвор не отъехал назад и в отзвуках пальбы, в клубах пистолетного дыма, сливавшегося с туманом, Хейли не сказала:

— Патроны кончились.

Я взял пистолет из вялой руки Хейли, сказал ей:

— У нас есть еще.

«Бип! Бип! Бип!» — автомобильные гудки прорезали туман: услышавший стрельбу, отчаянно сигналивший Эрик словно напоминал, что надеется, что верх могут одержать только солдаты правого дела, пока Рассел мчался по лесу, готовый задать взбучку всякому подозрительному лицу, которое окажется в пределах досягаемости его пистолета.

Хейли не противилась, когда я взял ее за руку. Мы с Зейном сунули свое оружие в кобуру, и, только сунув за пояс «зиг зауэр» с пустой обоймой, я понял: именно такой пистолет я использовал при второй попытке самоубийства.

— Что ж, — сказала Кэри, услышав автомобильные гудки, — теперь мы, по крайней мере, знаем, где оставили машину.

42

42

Теперь вела Кэри.

— Ты уверен? — спросила она, когда я распахнул перед ней водительскую дверцу.

— Я вымотался, да и вся остальная команда не намного лучше, — ответил я.

— Скажи ей, что, если она попробует нас надуть, — сказал Рассел, — я прострелю ей колено.

— Скажи сам, — ответил я с переднего сиденья, устроившись между Кэри и Зейном.

— Эй, блондинка, — сказал Рассел, — если только…

— На, получай.

Кэри включила мотор, наш белый «кэдди» взревел, и, выехав из Пайн-Барренз, мы оказались на основной магистрали Нью-Джерси.

Славная была прогулка. Мы развлекались голосами и музыкой, которую передавала незримая радиоволна. Слушали новости, в которых могло попасться что-то важное. Но ничего так и не услышали. Мы ни разу не переключили станцию, если звучала какая-нибудь хорошая песня. Наши попутчики на четырех полосах мчались на юг очертя голову. Мы ехали в пределах допустимой законом скорости.

— Зачем самому устраивать себе сложности в жизни? — сказал я.

— Верняк.