Полночь. Одно тиканье стрелки разделяет «сегодня» и «завтра».

Мы шли по выкрашенному в цвет лайма коридору второго этажа нашего мотеля, который находился на расстоянии броска гранаты от границы Мэриленда и Вашингтона, округ Колумбия.

Рассел. Я. Вереница закрытых дверей.

— Что мне больше всего нравилось в сценах слежки в кино, так это то, что всегда что-нибудь происходило, — сказал Рассел. Ковер поглощал звуки наших шагов. — Герой всегда видит, что творится.

— Что толку от героя, который не знает, что происходит? — спросил я, чувствуя, как кофеин из бутылки холодной колы, которую я держал в руке, бодрит мои истрепанные нервы.

Рассел уставился на меня.

— Но ты же внутренне сочувствуешь герою, который не знает, что происходит?

— Полагаю, да, — ответил я.

— Ну конечно, ты полагаешь.

Рассел остановился у двери «2J». Табличка с надписью «НЕ БЕСПОКОИТЬ» висела на круглой, под золото, дверной ручке, ее двойники висели на следующих двух дверях.

— Это наша с тобой. В следующей Зейн с Эриком, а в последней, у стены — Хейли с блондинкой.

— Ее зовут Кэри.

— А мне без разницы. Учитывая трясучку Эрика, Зейну лучше было бы спать одному. Эрик уже, наверное, свернулся в ногах у Хейли. Это мне на руку. Теперь блондинка за нами с тобой.

Дверь открылась, и Хейли выглянула в коридор. Прижав палец к губам, она подала нам знак: все чисто. После чего скрылась в комнате и закрыла дверь.

— Ты правда хочешь сторожить?

Рассел отпер нашу комнату, дал мне ключ.

— Кому-то же надо.

— Черт. Везет мне. Можно поспать целых четыре часа.

— Разбуди Хейли и Эрика в пять, отвези на пост, возвращайся и ложись. Перед уходом разбуди Зейна, чтобы он караулил, пока остальные спят.

Рассел кивнул и как-то странно печально улыбнулся.