— Может, он уже здесь больше не живет, — предположила Хейли. — Может, его просто нет дома.

— А Виктора, — сказал Зейн, — пусть даже он и здесь, ты едва знаешь.

Эрик промолчал, и мы, с трудом прокладывая себе дорогу, продолжали идти через темный лес.

— Одному из нас следовало остаться с машиной, — сказала Кэри.

— Нет, — ответил я, — у нас слишком много багажа.

Мы все шли и шли в окутавшей деревья тьме.

Вашингтон, округ Колумбия, изобилует лесами. Самый большой из них, в форме полумесяца, тянется через город. По нему проходит главная транспортная артерия Рок-Крик-паркуэй, по которой обладатели льготных проездных билетов могут промчаться из шикарных предместий к денежным за́мкам из стекла и стали на К-стрит, каменным правительственным учреждениям, вытянувшимся вдоль Пенсильвания-авеню до самого белоснежного купола Капитолия. Хотя полоса леса, отделяющая Рок-Крик-паркуэй от частных владений и многоквартирных домов, порой едва достигает пяти кварталов в ширину, парк извилисто тянется на многие мили и служит излюбленным местом для бегунов трусцой, любителей прогулок верхом, отважных любовников, мотоциклистов, оленей, койотов и множества убийц.

Лес, через который мы шли, вряд ли заслуживал такого наименования, назовите его лесной прогалиной, узкой лесистой долиной или полосой дикорастущих деревьев вдоль провала, сохраненного, поскольку его эстетическая ценность превосходила позонную налоговую стоимость. По сути дела, этот лес не относится к Вашингтону, а скорее пересекает границу Мэриленда в роскошном предместье Бетесда и даже не само это предместье, а квартал эпохи корейской войны, обнесенный невысокой каменной стеной. Название района взято прямо из английского романа времен королевы Виктории, и неохраняемые ворота, числом четыре, ведут к блокам больших домов, расставленных в шахматном порядке.

Наш белый «кэдди» проехал через главные каменные ворота в 8.35 вечера. Я устроился на пассажирском сиденье, давая указания сидевшему за рулем Зейну; мы ехали мимо ярко освещенных жилищ, где не одна супружеская чета, только-только вернувшись домой из больших офисов, усаживалась за разогретый готовый ужин в до зеркального блеска начищенной столовой в ожидании, пока Сара и Бен, неуклюже спотыкаясь и хихикая, спустятся вниз в своих аккуратных, пахнущих младенческим теплом пижамках, чтобы, крепко прижавшись, повиснуть на шее и расцеловать столь редко видимых родителей: «Спокойной ночи!» — «Спокойной ночи!», прежде чем снова побежать наверх вслед за обтрепанным мамулиным или папулиным портфелем, полным Важной Работы, которая, безусловно, поможет Навести Мир Во Всем Мире.