— Ты, как всегда, прешь напролом. Неужели так трудно схитрить, Джон?

— Ты хочешь сказать, что я веду себя как слон в посудной лавке?

— Это уж тебе решать.

Ребус немного подумал.

— Нет, — сказал он наконец. — Не как слон, а как бык. Бык, который сумел удрать от топора мясника.

Он поднялся. Шивон тоже встала и смущенно смотрела, как Ребус склоняется над телом Кафферти, от всей души желая, чтобы он очнулся.

— Ты действительно расскажешь ему, что все это сделал Гудир? — спросила она.

— А что, у меня есть варианты? — спросил Ребус, не поворачивая головы.

— Предоставь это мне, — сказала она, беря его под локоть и слегка подталкивая к двери. — Я обещаю, этот маленький говнюк свое получит. Времена изменились, теперь никто не станет его покрывать или делать вид, будто ничего особенного не случилось.

— Кстати, — встрепенулся Ребус. — Вчера я побывал у Андерсонов…

Шивон воззрилась на него в немом изумлении.

— Ты побывал у… Зачем? Они же наверняка знают, что ты больше не работаешь в полиции.

— Их дочь на днях вернулась домой из колледжа. Знаешь, она действительно очень похожа на Нэнси.

— Ну и что?

— Ничего. Я вызвал Роджера Андерсона на улицу и сказал ему, что, по моему мнению, в тот вечер, когда убили Федорова, он узнал Нэнси. Узнал, потому что видел ее на записи… Это давало ему ощущение власти, которым он наслаждался, — вот почему Андерсон никак не мог оставить Нэнси в покое. Зато ему очень не понравилось, когда я намекнул, что все дело, возможно, в сходстве Нэнси и его собственной дочери… — Воспоминание заставило Ребуса улыбнуться. — Ну а когда я сказал, кто была девушка в ванной…

Он бросил еще один взгляд на Шивон и осекся. Ему было совершенно ясно, какой вопрос она сейчас задаст, и она действительно его задала:

— На какой записи, Джон?

Ребус сделал вид, будто поперхнулся. Шивон терпеливо ждала.

— Ах да, я забыл — я ведь тебе не рассказывал…

Он отворил и придержал для нее дверь, но Шивон не двинулась с места.