— Расскажи сейчас, — сказала она.

— Зачем мне взваливать на тебя лишнюю тяжесть? Поверь, Шив, тебе лучше об этом не знать.

— Ничего, как-нибудь переживу. Ну?..

Ребус набрал в грудь побольше воздуха и уже раскрыл рот, когда один из стоящих в палате приборов пронзительно запищал. Шивон и Ребус обернулись. Ни тот ни другая почти ничего не понимали в медицине, однако им было совершенно ясно, что означает ровная прямая линия на одном из мониторов рядом с койкой Кафферти.

Оттолкнув Шивон, Ребус ринулся обратно в палату. Взлетев на койку, он почти оседлал вытянувшуюся на ней неподвижную фигуру и, упершись обеими руками в грудную клетку Кафферти, начал ритмично ее сдавливать.

— Искусственное дыхание! — крикнул он Шивон. — Изо рта в рот, на счет «три». И р-раз!..

— Врачи уже бегут, — отозвалась она. — Предоставь это им!

— Будь я проклят, если дам этому подонку сдохнуть и оставить меня с носом!

Вылетевшие у него изо рта капельки слюны попали на лоб Кафферти. Ребус положил ладони одна на другую и продолжал массаж. Счет шел на секунды. Раз, два, три. Раз, два, три. Раз, два, три… Он знал, что непрямой массаж сердца в сочетании с искусственным дыханием часто помогает, хотя в процессе реанимации пациенту легко можно сломать ребро-другое.

Сильнее, приказал он себе. Сильнее!

— Только посмей, сволочь!.. — прошипел он сквозь зубы, и медсестра, первой вбежавшая в палату, в испуге отпрянула, решив, что эти слова относятся к ней.

Кровь шумела в ушах, почти оглушая Ребуса, но сейчас он мог думать только об одном: я не дам тебе умереть спокойно, умереть сейчас!

Не будет тебе никакой «чистой, целительной смерти».

Не надейся…

Раз, два, три. Раз, два, три.

Не может все закончиться парой плюх от Гудира после всего, через что мы прошли!

Раз, два, три.

Раз, два, три.

Нет!

Должен быть шум.