— Завтра мы уезжаем в Лондон, — сказала я.

— Вот как? — откликнулся мистер Роксолл. — Тогда я прошу вас соблюдать крайнюю осторожность, пока вы находитесь там. При необходимости вы в любое время найдете меня в доме номер четырнадцать по Кингз-Бенч-уок, и, пожалуйста, без крайней надобности не выходите на улицу одна. Вы обещаете мне?

— Боюсь, этого я не могу обещать, — ответила я, сокрушенно качая головой, ибо я уже планировала совершить различные экскурсии, если миледи предоставит мне известную свободу действий.

— В таком случае я попрошу Галли обеспечить вас охраной. В сыскном отделе есть один славный малый, сержант Свон. Посмотрим, что здесь можно сделать.

На том мы и порешили: мистер Роксолл посоветуется с инспектором Галли и примет все необходимые меры.

— Вы проявили исключительную деликатность, сэр, — сказала я напоследок, подымаясь с кресла, — когда не стали настаивать, чтобы я рассказала вам о себе больше, чем могу рассказать при существующем положении вещей, — хотя я вовсе не утверждаю, что ваше знаменитое чутье не подвело вас на сей раз.

— Ну разумеется, — с улыбкой промолвил он, устремляя на меня свои чудесные серые глаза. — Я ведь не говорил, что никогда не ошибаюсь.

— Но у меня есть один вопрос… если вы позволите.

— Спрашивайте.

— Почему вы заподозрили леди Тансор в причастности к убийству миссис Краус?

— Хороший вопрос, дорогая моя, просто отличный. И вполне достойный миссис Галли, обладающей замечательной способностью всегда попадать в самую точку. Такой намек — всего лишь намек и не более — содержался в короткой записке, присланной инспектору Галли неким анонимом. В настоящее время у нас нет никаких догадок насчет личности осведомителя, а потому на том пока дело и кончается… Что ж, было очень приятно, мисс Горст, — сказал мистер Роксолл, подавая мне шляпку и перчатки, — чрезвычайно приятно. О господи!

— Что такое? — встревоженно спросила я.

— Да ведь я только сейчас вспомнил, какой нынче день!

— Тридцать первое декабря?

— Вот именно. Посему я желаю вам всего наилучшего в новом тысяча восемьсот семьдесят седьмом году — в твердой надежде, что все наши усилия увенчаются успехом и сухие кости облекутся наконец плотью Правды. А теперь, дорогая моя, позвольте мне проводить вас до усадьбы. Уже смеркается, и вам лучше не ходить одной.

24 СНЕГ И ТАЙНЫ

24

СНЕГ И ТАЙНЫ

I Ночной гость

I