Когда настало время ленча, я понесла вниз, к Андре, немного молока и картофельного пюре. Заодно я прихватила и несколько пойманных мух, но он дал мне понять, что ни одна из них не представляет для него какого-либо интереса.

— Андре, если сегодня вечером мы не поймаем эту муху, то надо будет серьезно подумать, что делать дальше. Я вот что предлагаю: я сяду в соседней комнате, и если ты не сможешь почему-то отстучать по нашей двоичной системе ни «да», ни «нет», отпечатай свой ответ на машинке и подсунь записку под дверь. Годится?

— Да, — коротко стукнул Андре.

Подступила ночь, но муху мы так и не поймали. Готовя для Андре поднос с ужином, я не выдержала и разрыдалась — прямо на кухне, перед молчаливо застывшими слугами. Моя горничная подумала, что я повздорила с мужем, возможно, из-за непойманной мухи, хотя позднее узнала, что она уже тогда была уверена в том, что я сошла с ума.

Не говоря ни слова, я подняла поднос, потом снова опустила, его, устремив взгляд на телефон. До меня наконец дошло, что для Андре это действительно был вопрос жизни и смерти. Не сомневалась я и в том, что он действительно был готов наложить на себя руки, если только мне не удастся заставить его переменить это решение или, по крайней мере, на время отсрочить столь жестокий акт саморазрушения. Но хватит ли у меня сил? Он никогда не простит мне, что я не сдержала слово, но имело ли это в сложившейся ситуации хоть какое-то значение? К черту все обещания и гордыню! Любой ценой Андре должен быть спасен! С этой мыслью я решительно подошла к телефону и набрала номер профессора Огье.

— Профессора нет дома, вернется лишь к концу недели, — ответил вежливый нейтральный голос на другом конце.

Вот значит как! Итак, мне предстояло сражаться в одиночку, но я была к этому готова. Я спасу Андре, чего бы мне это ни стоило.

Всю мою дрожь как рукой сняло, как только Андре позволил мне войти; я поставила поднос на стол и, как и было договорено, вышла в соседнюю комнату.

— Первое, что я хотела бы знать, — сказала я, когда он закрыл за мной дверь, — что именно с тобой произошло. Андре, пожалуйста, скажи мне.

Я терпеливо ждала, пока он отстукивал на машинке ответ, потом под дверь скользнул листок бумаги.

«Элен, мне не хотелось бы об этом говорить. Поскольку уж мне суждено уйти, я хотел бы, чтобы ты помнила меня таким, каким я был всегда. И уничтожить себя я должен так, чтобы никто не догадался, что именно со мной произошло. Разумеется, я думал о том, чтобы дезинтегрировать себя в „передатчике“, но потом решил, что, возможно, смогу все же как-то восстановиться. В конце концов, когда-нибудь, где-нибудь найдется ученый, который сделает точно такое же открытие. А потому я продумал другой путь, который не представляется мне ни простым, ни легким, но я надеюсь на то, что ты действительно поможешь мне».