Сравнивая потом наши записи, мы обнаружили, что держались тогда очень робко, осторожно, словно изо всех сил пытались скрыть от окружающих упоение своим супружеством, хотя нередко эффект наших усилий оказывался смазанным, и мы то разом умолкали, то начинали говорить одновременно.

Как бы то ни было, мы стали путешествовать втроем и очень скоро убедились, что не ошиблись, пригласив Хатчесона разделить компанию. Присутствие постороннего человека начисто устранило поводы для редких ссор молодоженов, и нам с Амелией частенько приходилось искать уединения в самых странных, на первый взгляд, местах. Более того, как утверждает моя жена, с тех пор она стала настойчиво рекомендовать своим подругам приглашать на медовый месяц компаньона.

Одним словом, наша троица дружно осваивала Нюрнберг, и мы с Амелией искренне заслушивались живыми пояснениями нашего заокеанского друга и старомодными оборотами его речи, когда он рассказывал о своих многочисленных путешествиях, которые вполне могли бы дать материал для целого романа.

К концу отдыха оставался только один объект нашего интереса, который мы до сих пор не облазили вдоль и поперек, — Бург. И в назначенный день мы отправились в путешествие вдоль наружной крепостной стены, окружавшей древний город с востока.

Бург располагался на возвышавшейся над городом скале, с северной стороны его окружал неимоверный глубины ров. Нюрнберг должен был бы гордиться тем, что эту стену никому так и не удалось разрушить, иначе бы красота города заметно поблекла. Ров у подножия стены уже несколько столетий не использовался по своему прямому назначению, и сейчас в нем уютно расположились чайные плантации и фруктовые сады, причем некоторые из деревьев поднялись на достаточно внушительную высоту.

Прогуливаясь по прогретой июльским солнцем вершине стены, мы частенько останавливались, чтобы полюбоваться раскинувшейся перед нами изумительной панорамой зелени и света. Особенно великолепное зрелище представляла собой безбрежная равнина, на которой расположились небольшие городки и деревни; равнину окаймляла цепь голубых холмов, достойных кисти Клода Лорейна. Налюбовавшись этим зрелищем, мы начали разглядывать его строения с бесчисленными и весьма причудливыми остроконечными фронтонами и широкими красными крышами с прорубленными в мансардах оконцами и многочисленными ярусами. Справа от нас высилась громада Бурга, а за ней виднелась мрачная Башня пыток — возможно, самое интересное место в городе. Веками традиции нюрнбергской «Железной Девы» воплощали в себе ужасы и жестокость, на которые способен только человек. Бродя по Нюрнбергу, мы с нетерпением ожидали, когда же настанет черед Башни, и наконец дождались этого часа.