— Вам есть что обсудить. Психолог, известный самыми точными характеристиками преступников в профессии, и детектив, известный самым большим количеством арестов по обвинению в убийстве в истории Нью-Йоркского управления.
Похвала, казалось, всех смутила, но она же заставила Холденфилд впервые посмотреть на Гурни с интересом. Он в свою очередь понял, почему ее имя показалось ему знакомым, хотя он никогда не был поклонником психологического профилирования.
Клайн продолжил, как будто ему было важно подчеркнуть все достоинства двух приглашенных звезд:
— Бекка читает их мысли, а Гурни находит их след — Каннибал Клаус, Джейсон Странк, Питер Поссум как-бишь-его…
Доктор повернулась к Гурни с широко раскрытыми глазами:
— Пиггерт? Вы занимались его делом?
Гурни кивнул.
— Это был блестящий арест, — сказала она с едва заметным одобрением.
Он заставил себя вежливо улыбнуться. Ему не давала покоя ситуация в Вичерли и подозрение, что его импульсивный жест с отправкой стиха мог иметь какое-то отношение к смерти полицейского.
— Продолжайте, Род, — резко потребовал Клайн, как будто капитан был виноват в отступлении от темы.
— Сегодня утром, в восемь утра, Грегори Дермотт появился на почте Вичерли в сопровождении офицера Гэри Сассека. Дермотт сообщает, что они вернулись в восемь тридцать, после чего он сделал кофе с тостами и стал перебирать почту, а офицер Сассек в это время оставался снаружи и обходил окрестности дома. В девять утра Дермотт вышел из дома в поисках офицера Сассека и обнаружил его тело на террасе. Он позвонил в службу 911. Прибывшие на место полицейские оцепили участок и нашли записку, приклеенную к задней двери, там, где лежало тело.
— Пулевое ранение и колотые раны, как и у других? — спросила Холденфилд.
— Колотые раны подтверждаются, насчет пули пока информации нет.
— А что в записке?
Родригес прочитал содержимое факса в папке:
—
— Такая же чертовщина, — сказал Клайн. — У тебя есть соображения, Бекка?
— Похоже, процесс ускоряется.
— Ускоряется?