Она потому и попросила меня отвезти ее в лес, на природу. Ей хотелось проверить то, что она ощущала. Проверить, на самом ли деле она теперь ближе к природе, растениям, чем ко всем нам, вместе взятым. Ведь деревья на самом деле не сделали ей ничего плохого. Глаз ее лишили люди, а не растения…

Мы подъехали к дому, и я помог ей подняться в квартиру. Геннадий открыл нам дверь и пропустил в прихожую. Юля ощупью направилась к себе в комнату, она все еще неуверенно ориентировалась в собственной квартире.

— Пойдем, выпьем кофе, — предложил Геннадий, увлекая меня за собой на кухню. Впервые за все время нашего знакомства он сам пригласил меня. До этого он только терпел мое присутствие со всей присущей ему выдержкой.

Теперь же мы с ним стали соучастниками, соратниками. У нас было общее дело.

— А где Людмила? — спросил я. Ее не было видно.

— Она молится, — ответил Геннадий и показал глазами в сторону комнаты Людмилы.

Больше он ничего не сказал и никак не прокомментировал это. Он прошел по коридору вперед, на кухню, а я задержался возле людмилиной двери. Как часто я входил в эту дверь, движимый вожделением. Квартира была пуста, я был уже голым, потому что раздевался предварительно, а Людмила ждала меня в этой комнате, тоже приготовившаяся. Она обычно надевала тонкий пеньюар, который я моментально с нее срывал. И она со страстью, со стонами отдавалась мне — своему последнему любовнику.

Эта комната оглашалась нашими сладострастными воплями, звуками оргазмов, здесь мы пили вино и «заводились» новым вожделением. Здесь было царство страсти, похоти, веселой разнузданности. Тут не слишком молодая вожделеющая женщина отдавалась своему сильному любовнику…

Именно тут нас застала в свое время Юля, после чего побежала от отчаяния бить хрустальные бокалы…

Теперь я приоткрыл эту дверь, куда прежде входил, открыв ее ногой, как господин этой ждущей меня женщины…

Дверь открылась бесшумно, во всяком случае, Людмила никак не отреагировала на это.

Она стояла на коленях перед иконами, которых в комнате было три — Спаситель, Казанская Богородица и Николай-чудотворец. Лампада была возжена и теплым неярким светом озаряла маленький иконостас.

В нашем доме не было и нет икон, и мне не так уж часто приходилось видеть горящие лампады и обонять запах лампадного масла. Сейчас все это вкупе произвело на меня сильное впечатление. Людмила стояла на коленях ко мне спиной и не обернулась.

Она вполголоса произносила слова пятидесятого покаянного псалма.

«Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих изглади вся беззакония моя.