— Из этих? — презрительно покосился Скелет. — Нет, про этих я ничего такого не думаю. У них нет и намека на такие деньги. Но через них мы сможем выйти на тех людей, у которых эти деньги есть.

— Как? — спросил Геннадий. — Как вы собираетесь выйти на этих людей?

— Это мы посмотрим, — ответил Скелет задумчиво. — Кажется, вы уже убедились в моих способностях. Вы не теряйте время, уважаемый, поезжайте за моими десятью миллионами.

Геннадий встал со стула.

— Как вы думаете, отсюда можно вызвать такси? — спросил он. — Я выпил и не хочу садиться за руль, да еще не своей машины.

— Не надо отсюда ничего вызывать, — сказал Скелет твердо. — Вообще телефон этой квартиры должен молчать. Никаких звонков. Трубку не снимать, если будет звонить, и самим отсюда не звонить никуда… Эта квартира умерла. У нее нет связи с внешним миром. Понятно?

— Хорошо, — вздохнул Геннадий. — Вам виднее.

— Вы поймайте такси на улице, — посоветовал я, и Геннадий кивнул.

— Пистолетик свой оставьте, пожалуйста, — попросил Скелет. — Он хоть и газовый, а все-таки…

— Зачем вам? — спросил Геннадий, но вытащил пистолет.

— Для Феликса, — ответил сыщик, беря из рук Геннадия оружие и передавая мне. — Мало ли что. Тут могут появиться разные гости, в этой квартирке. Мы же должны быть готовы их встретить.

— Она же сказала, что никого не ждет, — опять кивнул головой в сторону комнаты Геннадий.

— Вы ей верите? — прищурился Скелет и засмеялся. — Кстати, — сказал он. — Давайте не будем тратить время, поезжайте скорее. Вернетесь, и мы продолжим. Нам не надо тянуть. Все-таки у нас ущербная позиция.

— Почему ущербная? — спросил я. — Разве мы не правы?

Скелет закрыл дверь за ушедшим Геннадием и вернулся на кухню.

— Вы знаете анекдот про ячменное зерно? — спросил он и, не дожидаясь моего ответа, рассказал об одном сумасшедшем, который сидел в сумасшедшем доме, потому что думал, будто бы он — ячменное зерно…

А поскольку он так полагал, то смертельно боялся, что его может склевать петух. Так что при виде любого петуха с больным случалась истерика от страха. В конце концов его вроде бы вылечили.

«Кто вы?» — спросил его при выписке доктор.

«Я — человек», — гордо ответил больной.

«А раньше вы кем себя считали?» — участливо поинтересовался на всякий случай врач.