— Альтернатива лучше, — сказал он после некоторого раздумья. — Вот и выбирай: либо мы «сдаем» тебя милиции вместе с доказательствами и ты живешь до суда, а потом еще неделю до лагеря. А в лагере в первую же подходящую ночь тебя прислоняют к стенке барака и бьют в грудь концом деревянной лавки до тех пор, пока не разорвут внутренние органы. Вскрытие лагерное потом напишет, что с тобой случился инфаркт на почве угрызений совести… Тебе нравится такая перспектива? Но это только первый вариант. А второй будет такой… Сначала я отрежу тебе яйца, потом мы засадим тебе в задницу кол, и только после этого ты сдохнешь здесь. Без всякой медицинской экспертизы. Даже вскрытия не будет… Вот тебе второй вариант. Какой тебе больше нравится, а?

Лева молчал, и только лицо его дергалось, как у резиновой куклы из популярной телепередачи. А Геннадий закончил свою речь и теперь торжествующе смотрел на произведенный эффект.

Я глядел на Геннадия и подумал о том, сколько раз он уже делал все это в жизни… Конечно, в прошлом он не употреблял таких выражений, и беседа велась в иной фразеологии. Но… Весь стиль разговора и вся методика устрашения и издевательства были отработаны совершенно четко. Весь семидесятилетний опыт стоял за всеми «прихватами» Геннадия…

— Так что ты выбираешь? — спросил он в конце концов, с улыбкой обращаясь к онемевшему Леве. — Сдохнуть в бараке от разрыва внутренних органов или сдохнуть прямо тут, на полу, с отрезанными яйцами и колом в заднице? Мы разрешаем тебе выбрать из двух вариантов.

Геннадий засмеялся, и от этого смеха даже у меня мурашки пробежали по телу.

Лева принадлежал к людям нахальным и бессердечным. Но он никогда не сталкивался с настоящим ужасом… Теперь он вдруг был без всякой предварительной подготовки погружен в черный кошмар.

Наверное, иногда он представлял себе, что может попасться. Вероятно, он думал о такой возможности. Его могли поймать итальянские полицейские… Мало ли что могло быть. Но Лева представлял себе все совсем иначе — его вежливо арестуют, посадят в чистенькую камеру и каждый день его будет навещать ловкий адвокат.

Конечно, все равно это неприятно — сидеть в тюрьме. Но теперь случилось то, чего Леве не снилось и в страшных снах. Он попал в руки человека, который никак не соответствовал его представлениям об опасности…

Геннадий все это понимал и поэтому старался усилить произведенное впечатление.

— Посмотри мне в глаза, — сказал он спокойно Леве. — Посмотри мне в глаза и пойми, что я нисколько не шучу. Я именно это с тобой и сделаю, как говорю… Как ты думаешь, я тебя пожалею?