— Зачем Юле был нужен ключ? Вплоть до шантажа? Раз. Два: японская зажигалка на сундуке, резко контрастирующая со старым хламом. И три: когда уже ночью мы с тетей Май выходили из чулана, за нами в дверях своей комнаты наблюдала Юля. Итак, вы его выпустили.

— Не надо… не надо, ради Христа, — забормотал Анатоль. Я не помню, я был занят… куколками. Розовая, голубая и белая. Какое-то существо пронеслось во тьме. Не дай вам Бог пережить! И вспыхнул свет.

— Вы включили?

— Не знаю. Может, я?.. — вдруг закричал: — И как Ты все это терпишь, Господи! — схватился руками за голову, лестница с грохотом упала оземь.

— Да что с вами? — испугался Саня.

Они уставились друг на друга. Глаза в глаза. Пауза длилась; почти физически Саня ощущал давление, движение чужой безумной какой-то энергии. Заговорил успокоительно, буднично;

— Вас во тьме напугал Юлин друг. Обыкновенная история: влечение, измена, ревность, страх попасться.

— Да, да, — пробормотал Анатоль. — Обыкновенно, да. Спасибо. Вы профессионал.

— Он просто сбежал? Ничего не сказав?

— Нет, я… я был занят, я… как-то все мгновенно, как вихрь.

— Что-то у вас все вихрем.

— Я погубил свою жизнь, — констатировал философ хладнокровно.

— Всегда есть надежда.

— Нет, не всегда.

Оба одновременно закурили, помолчали. Ворона закаркала тревожно и принялась описывать круги над бедным октябрьским садом. Народная примета (у Даля) — к покойнику.

— У каждого из вас есть что скрывать, — сказал Саня, следя за птицей, — каждый был занят своими пустячками… и я, я тоже… когда рядом, рукой подать, произошло убийство. Чего я только за эти дни ни наслушался — и ни на шаг не приблизился к разгадке. Разве что от вас узнал имя… Вы скоро покончите с лестницей?

— Уже покончил. А что?

— Слазаю-ка я на чердак.

Анатоль как-то очень странно истерично засмеялся.

Однако на чердаке, как и всюду — в саду, в сарае, в доме — ничего подозрительного, явного, тайного не обнаружилось. Давно не тронутые пыль и труха. Непостижимо!