— Они оба рассказали вам про Нину Печерскую. Если б они были замешаны в убийстве…

— Любочка, и тот, и другой неглупые люди. Генрих видел Печерскую при Насте, та ему говорила про балерину. Викентий Павлович столкнулся в саду с Анатолем. Разве можно скрывать, коль существуют свидетели?

— Вы их подозреваете?

— Меня настораживают три обстоятельства. Почему, увидев у меня зажигалку, Генрих испугался и решил, что я из органов?

— Вы сказали про отпечатки пальцев.

— Вот именно — его это не удивило. Ситуация водевильная — при чем здесь милиция? Какие отпечатки? Послал бы куда подальше. Но появление в институте следователя предполагает преступление. Знаете, он безропотно реагировал на мои довольно бесцеремонные вопросы и замечания.

— Вы считаете, он что-то знает про убийство?

— Возможно. Однако скрывает.

— А второе обстоятельство?

— Отсутствие алиби у Викентия Павловича. С двух до пяти. Люба, я попрошу вас во всех подробностях вспомнить ваш уход из дома, ваш путь.

— Вы думаете, — спросила Любовь взволнованно, — мне встретился по дороге убийца?

— Или Нина Печерская. Или оба. Ну не бестелесные же духи слетелись в Останкино.

— Стало быть, могли видеть и меня. Что ж, реальная опасность меня только подстегивает, — и правда, голос ее звучал бесстрастно. — Страшно бессознательное, иррациональное, как сказал бы Анатоль: потустороннее. Нет, ничего необычного я не заметила. иначе я вам бы уже рассказала.

— Ну а голос, звучащий неизвестно откуда?

— А, должно быть, ребята за стенкой.

— А вы уверены, что он не донесся из комнаты тети Май, когда вы проходили мимо?

— Вы думаете, убийца уже был в доме, когда я…

— Надеюсь, что нет. Надеюсь, вам ничто не угрожает. Хорошо, расскажите про обычное.

— Ну, оделась, вышла из дома, помахала Анатолю. На Жасминовой не встретился никто, тихая улочка. А когда свернула за угол… там магазины. Повезло: сразу купила помаду моего оттенка, думала, придется на Калининском искать. Ну, магазины, прохожие, конечно. И наверняка женщины в темных плащах, не обратила внимания, никогда не видела Печерскую. Все было обыкновенно.

— Не забудьте про туман. Уже не совсем обыкновенно.