Наш гость, широко раскрыв глаза, с благоговением уставился на сыщика:

— Все было как вы сказали… Бога ради, мистер Холмс, помогите мне. Пережить это выше человеческих сил.

Никогда не видел раньше такого отвращения во взгляде Холмса, и надеюсь, что больше не увижу. Однако это выражение быстро исчезло с его лица, и он медленно приблизился к нашему визитеру:

— Итак, мистер Тависток, я действительно собираюсь вам помочь. Вот мое предложение. Если вы скажете, где скрывается эта крыса, я не стану оповещать весь Лондон о том, что вы сообщник Джека Потрошителя, не буду добиваться вашего ареста за незаконное вторжение в чужое жилище и не выброшу вас из окна.

Лесли Тависток уставился на Холмса, разинув рот, и прошептал:

— Я не знаю, где он живет.

— Не понял вас, сэр, — очень тихо сказал Холмс.

— Я шел за ним, но не имел никакого понятия, где нахожусь. Все эти извилистые улочки и повороты…

— Мистер Тависток, — прервал его детектив, — сейчас вы расскажете обо всем, что запомнили, когда проследовали за Беннеттом до его жилища. И не забывайте, что перед вами человек, терпение которого на исходе.

Презренный трус повернулся к окну, спрятав в тень свое все еще кровоточащее лицо, и закрыл глаза в отчаянной попытке сосредоточиться.

— Это было темное, грязное место. Дома низкие и очень старые.

— Кирпичные или деревянные?

— Деревянные.

— Отдельно стоящие дома или коридоры, ведущие к многочисленным входам, как в трущобах на Флауэр-энд-Дин-стрит?

— Там было много дверей и проходов. Только дом Беннетта располагался отдельно.

— Какие-нибудь склады?

— Нет, только эти жуткие жилища.

— Торговцы, рынки там были?

— Ничего такого.

— Какой-нибудь транспорт?