— А теперь? Что-нибудь изменилось?

— Обстоятельства, месье. Какой смысл упорствовать во лжи, если правду из вас готовы вышибить кулаками? Потому, защищая самого себя, я буду с вами откровенен.

— Значит, вы работаете на Лаборда?

— Время от времени. Когда ему нужны сведения. И я добываю их как могу. А получаю за это, признаться, гроши.

— Значит, Лаборд интересовался нами?

— В первую очередь именно вами, месье Конвей. Я просмотрел в отеле ваш паспорт и сообщил Лаборду обо всем, что прочитал в нем. Потом вы исчезли из отеля, и Лаборд рассердился. А несколько дней назад попросил навести справки о мадемуазель. Я прочел запись о ней в книге регистрации гостей.

— Больше ничего?

— Совершенно ничего, месье.

— Почему Лаборд так заинтересовался нами? Эрнст пожал плечами.

— Не знаю, да и не мое это дело. Он платит мне — и только. Я работаю и на других.

— Неужели Лаборд больше, чем театральный агент?

— Насколько я знаю, нет. А в шоу-бизнесе он уже давно.

— Что вам известно о Доротее Гюнтэм?

— Его секретарше? Лишь то, что живет одна, француженкой является по паспорту, а не по рождению.

— Ладно. Попробуем другие имена. Об Элзи О'Нил или Пиннок слыхали?

— Нет.

— О некоем Лонго?

— Нет, месье.

— Он нам ничем не поможет, — заметила Николя.

— Слово «Бьянери» вам что-нибудь говорит?