Оставив Беатрис за столиком, она вошла в зал и встала в хвост длинной очереди. Франка невольно вспомнила, как впервые пришла сюда в сентябре прошлого года. Тогда она впала в панику и в страхе убежала, разбив при этом посуду. Теперь же она стояла в очереди совершенно спокойно, не испытывая никакой паники. Неужели она стала другой женщиной? Она покосилась на свое отражение в зеркальной стене и убедилась в том, что она с тех пор сильно изменилась — по крайней мере, внешне. Она не была такой бледной и выглядела намного эффектнее — голова высоко поднята, плечи расправлены. Исчезла прежняя нервозность в глазах, взгляд был прямым и ясным. Мало того, теперь на нее стали оборачиваться мужчины.

«Неплохо, — подумала она, — неплохо для женщины, которой Михаэль сказал, что самостоятельно она не сможет выжить».

Она взяла два одинаковых тайских блюда — что-то совершенно неопределимое — смесь лапши и овощей, и два бокала вина. Беатрис сейчас не повредит глоток алкоголя.

Беатрис, конечно, тотчас начала клясться, что не может съесть ни кусочка, но Франка пригрозила ей, что если Беатрис откажется есть, то она, Франка, не поедет искать Алана, после чего Беатрис принялась уныло ковыряться вилкой в тарелке.

— Мой мир трещит по всем швам, — сказала она, и в голосе ее прозвучала беспомощность, какой Франка не ожидала от этой сильной женщины. — Я никак не могу снова обрести равновесие.

— На вас так подействовала смерть Хелин? — осторожно спросила Франка. — Или это проблемы с Аланом?

— Хелин, Алан… в общем, все вместе. Когда равновесие нарушается, все вещи сразу становятся тяжелее. Все стало шатким и неустойчивым, — глаза Беатрис затуманились. — Собственно, я и раньше всегда спрашивала себя, что я сделала не так. Если единственное дитя никак не может устроить свою жизнь, то мать неизбежно начинает задавать себе такие вопросы. Конечно, Алан рос без отца. Он вырос в доме с двумя женщинами, из которых одна — невротичная и капризная — его обожествляла, а другая — его мать — стараясь уравновесить отношения, проявляла, где это было возможно, строгость, — Беатрис наконец поднесла вилку ко рту, но тотчас снова опустила ее в тарелку. — Мне кажется, что мы обе — и Хелин, и я — требовали от него слишком многого. Мы хотели, чтобы он был идеальным сыном, идеальным учеником, идеальным мужчиной и идеальным адвокатом. Мы ожидали, что он воплотит наши ожидания и представления — которые часто противоречили друг другу, ибо мы вкладывали в них разные, противоречивые чувства. Алкоголизм Алана начался после того, как он неудачно сдал пару экзаменов. Это мы виноваты в том, что ему не хватило стойкости. Алан свято верил, что не имеет права на неудачи. И в какой-то момент не выдержал этого прессинга. Ему нужна была отдушина, и в один прекрасный день он ее нашел. С тех пор эта драма никак не может закончиться.