Хенрик сидел возле меня. Он держал меня за руку и говорил, что хотел бы помочь мне. Только не знает, как. Я смотрела на него. Он был прозрачен. Я видела сквозь него. Он таял, исчезал. Я сказала ему об этом. Он сказал, что не знает, как поступить и куда податься. Поцеловал меня в лоб. Встал.

Сказал Пернилле, что меня надо отвезти в психиатрическую лечебницу. Она ответила, что сама позаботится обо мне. От него в этой ситуации мало толку. Лучше пусть едет домой. Да, она проследит за тем, чтобы я принимала лекарства.

Муж склоняется надо мной. Он плачет? Или это я плачу?

Я смотрю ему вслед, когда он выходит из комнаты.

Его больше нет.

Он исчез.

Стелла

Глаза как песком засыпаны, в горле пересохло.

Волосы слиплись от глины.

Пернилла лежала на матрасе у моего дивана. Я взяла ее мобильник, посмотрела на экран. Утро, вторник, двадцать второе октября. Я пролежала в отключке трое суток.

Я села на диване. Вижу, что на мне надеты незнакомые леггинсы и серая майка. С трудом потащилась в туалет. Справила нужду, подтерлась. Отражение в зеркале над раковиной испугало меня. Под глазами у меня были черные круги, лицо бледное, ни кровинки. Волосы превратились в паклю, я завязала их в хвост на макушке, умылась и выпила воды из-под крана.

Затем я нашла пачку сигарет, которые Пернилла прятала на кухне в банке с печеньем. Взяла стакан сока и уселась в маленькое деревянное кресло на балконе. Закурив, сделала глубокую затяжку. Холодный воздух щекотал голые руки, но лицо согревало солнце.

Хотя вся моя жизнь рухнула, мир продолжал существовать. По другую сторону водной глади стоял дворец Карлберга. По дорожке вдоль набережной проносились бегуны, гуляли родители с колясками. Я следила за дымом, который поднимался над балконом и таял в воздухе. Как я сюда попала – понятия не имею.

Пернилла вышла ко мне.

– Не то чтобы тут очень жарко, – произнесла она.

– Ну хоть солнце светит, – ответила я.

– Как ты?

– Жива, – сказала я и натянула свитер, который она принесла мне. Взяла чашку кофе. Пернилла села рядом со мной, накрыла наши колени пледом, взяла у меня сигарету, затянулась и вернула ее мне.

– Я не буду уговаривать тебя принимать лекарства.