А потом в проеме двери показалась Люся Печенкина, а следом за ней — неизвестный чин. Господин Лемке не показался. Еще не пришел его час. Еще не умостили дорогу для него русскими и литовскими трупами.

Заглушили пилоты движок, и стали медленней вращаться винты. Чин, что рядом с Люсей, заговорил в мегафон:

— Иван. Не дури. Здесь твоя пассия. Прыгай, девушка. Прыгай и становись между сараем и домом.

Люся прыгнула. Выглядела она жалко. Слипшиеся волосы, разорванное платье, накинутая на плечи телогрейка. На голове десантный берет.

— Я здесь, Ваня.

Иван не отвечал.

— Иван, — продолжал мегафон. — Если ты меня слышишь, а слышишь ты обязательно, выходи и сдавайся. Иначе девке твоей капут. Сейчас мы с тобой улетим, и она полетит с нами. На Большую землю. И ничего с ней не случится. И с тобой ничего. Ты здорово все придумал. Тебе за это воля выйдет и амнистия. Это же честный бой, Иван. Ты молодец. Выходи, и мы еще поживем. А так, сейчас начнем девку твою в работу ставить, прямо здесь. И ты все равно выйдешь.

После этих слов говорливый чин послал на землю еще одну душу с канистрой авиационного, должно быть, керосина. Тот плеснул немного на землю, недалеко от себя и бросил спичку. Горело хорошо. Иван знал, что малейшее шевеление сейчас с его стороны будет прервано очередью того, что лежал к нему лицом. Дым в трубе над домом совершенно мирно, по-домашнему поднимался в безветренное небо, и темнело уже на глазах. Нужно было спешить.

Иван коротко, но резко дернул правый шнур… Но ничего не произошло. Еще раз. Нет. Но движение и шелест веревки были замечены, и от этого вышла все-таки польза. Все уши, все лица, все стволы на миг повернулись на этот шорох, и замер на миг палач с канистрой.

— Люся! Падай! — заорал он, отталкивая головой крышку люка, и услышал стук «Калашникова», но, поскольку на миг отвлекся стрелок, чуть левее прошла пуля, утонув в поднимающейся деревяшке, и, видя, как валится на бок женщина, вначале присев, вот же вечная история, Пирогов осторожно потянул левый шнур и упал на дно погреба…

Он не видел, как вспухла под брюхом вертолета земля и оранжево-бурый шар стал разрастаться, разметав тонкий слой земли, а сталь, приподняв тяжеленную машину и наклонив ее, пропорола-таки один из баков, и грохнуло так, что полетели балки и доски риги, сдуло черепицу с крыши дома. Вертолет, лежа на боку, еще раз дернулся, и очередным взрывом его разнесло в клочки. Дальше стало еще страшней, но Иван, протискиваясь сквозь осевшие плахи риги, выбрался наружу, не слыша совершенно ничего. Еще катались по земле люди, и он опять добивал их длинными очередями; не хватило одного рожка, и он вставил новый.