Мне повезло. Шток был найден в чужой машине. Милиция тут же определила хозяина машины и высчитала его местонахождение. Так и нашли его, только что развязанного очнувшимся старпомом с его же судна. Именно в такой компании оказался капитан «Твери» Епифанов Ермак Игоревич. Хорошее имя для капитана. Только вот в знакомствах оказался неразборчив. Теперь вся троица находилась в горотделе милиции, где допрашивалась по факту происшедшего. Ни в какой рейс они уже не ушли, но и формального повода их задерживать не было. Ворвался Зверев, напал, связывал, оглушал, угрожал оружием, потом угнал машину. По окончании допросов все трое были выпущены и отправились поправить здоровье. Уже не в чебуречную, а в бар «Крис». Но прежде Епифанов забежал домой, на улицу Стекольную, переодеться, причем выдал по чистой рубашке обоим своим товарищам. Итак, они обмылись, приоделись слегка, а поскольку пруд Верхний — весьма романтическое место неподалеку, то решено было раздавить пузырек на развалинах бастиона «Обертайх».

Есть там один каземат, так что и грязную водную гладь видно, и от дождя можно укрыться, и за ветками не особо различимы собутыльники.

Я убивал за свою жизнь часто. Это называлось по-разному. Устранить, нейтрализовать, зачистить. Мне уже однозначно придется гореть в аду. Поэтому я не стал марать свежей кровью своих подчиненных.

Сидели они нехорошо. Нервно. Еще не отошли от пережитого. Разливал Шток, закусывали нарезкой из сервелата. Пили «Столичную» местного разлива.

Я пришел с точно такой же и пакетом томатного сока.

— Не прогоните, мужики?

Лишь у Штока что-то мелькнуло в глазах опасливое, но потом и он расслабился.

— У нас стакана лишнего нет.

— А я с пластиковых не могу. Противно. У меня стопка граненая.

Не было времени для сантиментов, отравлений, грамотной инсценировки. Совсем недалеко, наверху у Королевских ворот, пропыхтел БТР.

Мы выпили.

— А ты что сок-то не пьешь? Наливай.

— Да я и сока-то не люблю. И вообще не запиваю, Ермак Игоревич.

Пока висела секунда недоумения и постижения истины, я застрелил вначале Штока, потом старпома Балабанова, а потом и готового крикнуть Ермака Игоревича. Самое неприятное — это выстрелы в затылок. Потом я снял глушитель и спустился к пруду, где и утопил сначала эту смешную трубку, позволяющую творить расправы рядом со спешащими или ждущими чего-то гражданами. Потом я выбросил в пруд и свое оружие. На этом война для меня закончилась.

…Осмотры дачи Ермака Игоревича, его квартиры, квартиры и дачи старпома Балабанова результата не дали. Нигде никаких изъятых из папки листов, следов копирования. Папки отсутствовали недолго. Фотокамеры обнаружены были на квартире капитана в количестве двух. У сына старпома — одна. Все пленки отснятые изъяты и просмотрены. Оставался еще вариант ксерокса, но по восстановленной картине событий Шток сразу направился на дачу к Ермаку, и после этого ни тот ни другой не отлучались. Балабанова вызвонили и, наказав взять чебуреки для прощального ужина, более не отпускали. Дались им эти чебуреки.