— Ты нуждался в улучшении жилищных условий. Кстати — вот твой паспорт. Старого-то, пожалуй, не сохранилось?

— А вы-то как думаете?

— Думаю, что нет. Вот тебе ключи от новой квартиры. Вот — от старой. Тоже ведь потерял?

— В чистилище лишаешься всего. Даже таких вещественных доказательств своего существования, как ключи от квартиры.

— Справедливо. Вот твой новый адрес. Прописан ты в новом доме на Ленинском проспекте. Соседи твои — люди торговые, но уж как-нибудь уживайся. В подъездах консьержи, только свистни, тебе и лампочку поменяют в коридоре, и кран починят. Три комнаты, большой коридор, лоджии. На вырост.

— А вещи мои где?

— Как где? По старому адресу. Все в целости и неприкосновенности. Квартира опечатана и под контролем. Переехать товарищи по работе помогут. Ты когда собираешься покинуть сии палаты?

— Рентгена жду. Процедур потом несколько. Говорят, можно через три-четыре дня.

— Я поговорю с главным. До Питера тебя доставят… ты как хочешь?

— Давно в поездах не ездил. Чтобы купе и чай в стакане.

— С лимоном.

— С лимоном.

— Ну, до скорого. Ждем новых творческих успехов от тебя и желаем здравствовать.

И министр покинул палату. Отъехала кавалькада.

Зверев наконец вернулся домой. С квартирой действительно все было в порядке, если не считать следов скрупулезного, методичного, тотального обыска. Он, не раздеваясь и не снимая обуви, прошел на балкон. Осень истекала последним медовым соком. Двор был пуст. Он вернулся в комнату, сел в кресло, закрыл глаза. Попробовал вспомнить все, что с ним происходило в последнее время.

По трезвому размышлению он решил никуда не переезжать.

Три времени, три шестерни, три круга. Вращаются на призрачных осях. И, передав вращение друг другу, передают надежду, веру, страх.

Он наконец снял куртку, сбросил обувь, расслабился.

Вода из крана потекла не желтая, значит этим краном пользовались не так давно.