— Хочется верить. Вы скажите, он не открывал при вас сумку свою?

— Нет. Как дополз до дивана, как я его перевязала, так сумку себе потребовал и спал с ней.

— А куда вы утром выходили?

— Звонить вам.

— Вы три раза выходили, говорят соседи.

— Мусор вынесла, вам позвонила, потом просто выскакивала.

— Зачем?

— Волновалась очень. Побежала, потом вернулась.

— Допустим.

Опрос соседей на верхнем этаже показал, что Татьяна Ивановна поднималась на чердак и потом вернулась в квартиру. Чердак — это серьезно. И доски отрывать, и шлак лопатить и просеивать. Это заняло часа четыре.

— Ничего на чердаке не прятали?

— Ничего.

— А поднимались зачем?

— Юрий Иванович волновался. Думал, как уходить, если за ним приедут. Бежать как.

— Это с простреленной-то ногой?

— Он и без ног бы ушел.

Женщина маленькая, сердитая. Нашла себе друга. Теперь хоть с квартиры съезжай.

Мы проверили содержимое мусорного контейнера и побывали на трех ближайших почтовых отделениях. Нигде отправлений со знакомой фамилией и почерком не обнаружилось.

Группа уже покинула квартиру. Я оставался с госпожой Гагариной один на один.

— Посмотрите мне в глаза.