Словно чудом, к Лауре вернулся ее голос маленькой девочки:

— Один человек, хромой, в конце каждого года приносивший альманахи, однажды сказал нам, что колодец достигает самого сердца земли…

Малез прислушивался, как отскакивает от стен колодца только что подобранный им камешек, падение которого, завершившееся слабым всплеском, показалось ему бесконечным.

— Почти готов поверить, что ваш хромой был прав, — выпрямляясь, просто сказал он.

23. Г-н де Лафайет

23. Г-н де Лафайет

— Добрый вечер, Жером! — сказал Малез.

Он отправился побродить к ферме г-на Фализа, где на освещенном экране выходящего на дорогу окна вырисовывались подвижные китайские тени и среди них — тень старой Ирмы, как вдруг примерно в десяти метрах впереди с боковой тропинки перед ним появился высокий силуэт худого и расхлябанного человека. Была видна только спина, но комиссару этого всегда хватало для установления личности.

Со свисающими вдоль туловища непропорционально длинными и словно бесполезными руками, всматриваясь в горизонт, Жером, не отвечая, продолжал спокойно шагать. Радуясь, что тот не пытается убежать, Малез зашагал с ним в ногу.

— Я не огорчен, что встретился с вами, Жером!

Инстинктивно он заговорил с ним тем тоном, которым обычно разговаривают с детьми или больными:

— Вот уже три дня, как я вас разыскиваю!

Тот наконец соблаговолил заметить его присутствие:

— Что за невоспитанность!

И, свысока глянув на собеседника:

— Да вы знаете, к кому обращаетесь?

— То есть… — пробормотал захваченный врасплох Малез.

— Я Мари Жозеф Мотье, маркиз де Лафайет! — продолжал тот, с достоинством выпрямившись.

С поразительной непоследовательностью он прибавил:

— В лес мы больше не пойдем, лавры увяли.