— Может быть, он не видел причин, по которым я должна это знать.

— Что за чушь. Конечно, блядь, ты должна знать. Должна была узнать немедленно, много месяцев назад. Ты держишься здесь на честном слове. Ты понимаешь это, Конвей?

Бреслин навис надо мной. Его неуклюже надвигающийся силуэт всегда действовал устрашающе на подозреваемых, находящихся на грани признания.

— У тебя остался один патрон. Если ты вытащишь голову из задницы и перестанешь относиться ко мне как к злейшему врагу, мы покончим с этим делом в течение недели. Я смогу поручиться за тебя в отделе, а мое слово имеет некоторый вес. И тогда, если ты сможешь наладить нормальные отношения с ребятами и все будет в порядке, ты станешь достоянием отдела, и, как я уже сказал, это кое-что для меня значит. Но если ты будешь продолжать от меня закрываться из-за долбаного комплекса мученицы, то это дело развалится, и я не приму твою сторону, потому что мне не нравится, когда мое имя ассоциируется с развалившимися делами. И тогда — я не знаю, как сказать это красиво, — тебе трындец. — Он привалился к стене, сунул руки в карманы. — Тебе решать.

Рыцарь в блестящих доспехах готов спасти меня, если только я ему позволю.

Я не позволила. Нет, я готова принимать помощь, без вопросов, но только от Гэри и Блохи. А спасение, когда ты почти утонула, испробовав все средства, и ничего не помогло, — это нечто другое.

Если кто-то спас тебя — он тебе должен. Не потому что ты должен ему, это как раз можно уладить обратными одолжениями или бутылками с алкоголем да хорошими стейками. Спаситель должен тебе, потому что ты больше не управляешь своей жизнью. Ты несчастный захлебывающийся неудачник, беспомощная принцесса, обделавшийся слабак, которого спас от опасности, или бесчестья, или унижения отважный и великодушный герой, и теперь он за тебя все решает, потому что ты более не являешься главным героем своей истории.

Я с самого начала неправильно понимала Бреслина. Он не хочет меня утопить. Он хочет заполучить меня в безраздельное пользование. Так вот почему Маккэнн пытался меня смягчить, подсунув спасенную страницу показаний, и показной сердечностью.

Может, у Бреслина вырос зуб на Роше и ему нужна группа поддержки. Может, шеф подумывает об уходе, а золотой мальчик узнал об этом и считает, что если подчинить плохую девчонку, то его шансы на должность возрастут. А может, у него и нет конкретных планов, но он понимает, что я легкая добыча и смогу пригодиться. Я бы посмеялась, если бы оставались силы. Я больше никому не пригожусь. Не в этом отделе.