Хокке Мартинес поморщился, в его взгляде появилось беспокойство.

– Я жил у папаши, а когда меня не было, он думал, что я у мамаши. Они друг с другом никогда не разговаривали.

Аннике стало не по себе. Она явственно представила своих собственных детей сидящими в камере без окон в какой-то чужой стране и так же объясняющими свое положение: я здесь потому, что мои родители не общались.

Она сменила тему, заметив, что голос ее стал хриплым.

– Как это происходило? Как ты встречался со своими шефами?

Он пожал плечами:

– Сначала этим занимался братец. Потом у меня появились контакты.

– Люди, которых ты знал, знакомые знакомых, или ты встречался с ними в бюро по трудоустройству?

Он широко улыбнулся, оценив шутку.

– Нет, никакого бюро по трудоустройству не было. Это были мои приятели. Все кого-то знали.

– Ты сам употребляешь наркотики?

– Нечасто. Почти нет, я больше люблю пиво.

Анника страшно жалела, что у нее нет с собой ручки и блокнота. От напряжения и стремления все запомнить болела голова.

– Ты всегда сопровождал грузы из Испании в Швецию?

– Не только. Я еще ездил в Голландию и Германию. Там рынок лучше.

– Ты помнишь свою первую поездку?

Он рассмеялся:

– Конечно, помню. С самого начала это было очень легко. Я поехал поездом, получил товар, положил его в спортивную сумку. В первый раз с лепешками было хуже. Трудно, когда чего-то не умеешь.

Анника недоуменно моргнула.

– Лепешками?