Он коротко рассмеялся. Его смех был больше похож на звериный рык.

– Это понятно, что прослушивали. Но по телефону никогда не говорят важных вещей.

– Но как ты получаешь задания?

Он промолчал.

– Ну, ты свое дело сделал? – задала очередной вопрос Анника. – Что потом? Зачем тебе возвращаться в Швецию?

– Но я же говорил вполне нормальные вещи. Я сказал то, что они уже и без меня знали! Я ничего не сказал про «Апитс». Они хотели, чтобы я все им рассказал, но я же ничего не знаю.

– «Апитс», – задумчиво повторила за ним Анника. – Это транспортное предприятие, которое владеет складами товара, так?

– Я ничего не скажу об «Апитсе» или колумбийцах. – Парень съежился в своем углу.

– Даже если это признание будет означать билет до Швеции? – уточнила Анника.

Он обнял руками колени.

– У меня есть мамаша и сестра. Все знают, где они живут.

Он посмотрел на Аннику, и в его глазах было такое отчаяние, что у нее на затылке зашевелились волосы.

– Что? Что ты хочешь этим сказать?

Он покачал головой. Анника постаралась заглянуть ему в глаза.

– Что ты имел в виду, говоря, что все знают, где живут твоя мама и сестра? Ты боишься за их жизнь и поэтому не рассказываешь то, что знаешь?

– Я ничего не буду больше говорить, – твердо произнес парень.

В камере повисло тяжелое и плотное молчание. Стало слышно, как гудит и потрескивает вентиляция. Хокке Зарко Мартинес изо всех сил чесал руку. Карита перебирала пуговицы на блузке. Анника посмотрела на часы. Оставалось пять минут.

– Ты не интересовался какими-то другими вещами? – спросила она. – Например, газовыми ограблениями?

Парень поднял одну бровь.

– Что это такое – газовое ограбление?