Она не стала говорить, что во всех трех ролях выступает одно и то же лицо.

– Что со светской девушкой?

– Надеюсь, ее удастся найти.

– Хорошо, если это будет не анонимное интервью.

Это Анника понимала и сама. В таких интервью самое главное – фотографии крупным планом.

У Патрика зазвонил другой телефон, и шеф отключился. Анника посидела с телефоном в руке и поиграла с клавиатурой, думая, какой номер набрать следующим.

Зачем ей звонил Томас? Они не договаривались о встрече.

Она нажала «позвонить», и в трубке раздались длинные гудки. Ответа не было. Она разочарованно положила телефон на колени. В комнате стояла мертвая тишина. Анника слышала, как ее собственный пульс эхом отдается в ушах.

Им надо научиться общаться друг с другом. Их ущербное общение привело к разрушению брака, теперь она хорошо это понимала. Дело было не в его неверности и не в ее привычке разбрасывать вещи, не в том, что он много работал, а она требовала его присутствия дома. Нет, просто она ничего не говорила, а он не слушал.

Голова стала тяжелой, как свинец, когда Анника вспомнила их ссоры из-за вещей, по сути, никчемных и неважных, когда они ругались из-за терроризма, целостности мира и нового законодательства. Дело было совсем не в этом, это была отдушина, куда они сливали свое недовольство, раскручивали спираль негатива и вместо правды погружались во все больший мрак.

Она отложила телефон и пошла в туалет. Не успела она усесться, как зазвонил телефон. Анника натянула трусы и вернулась в комнату.

– Анника Бенгтзон? Приветствую, это Джимми Халениус. Ты занята?

Она вздрогнула. Они не разговаривали с того памятного вечера в ресторане «Железо», когда их весьма неудачно сфотографировали.

– Я сижу на толчке, – сказала она и поправила завернувшуюся резинку трусов.

На линии наступила тишина.

– Алло! – сказала Анника.

– Ты действительно сильно занята или мы можем минутку поговорить?

– Я в твоем распоряжении.

Он откашлялся.

– Как продвигается работа над серией?