– Постарайтесь не принимать недостаток смелости за патриотизм, мистер Сайкс. Я всю жизнь воевал и проливал кровь за свою страну, так что не вам учить меня патриотизму.

– Избавьте меня от высокопарных речей, – издевательски усмехнулся Сайкс.

Не будь вокруг свидетелей, Фергусон уже врезал бы Сайксу в челюсть.

– Высокопарных? – выкрикнул Фергусон. – Я отдал «холодной войне» двадцать лет жизни и пожертвовал ради нее семьей, и благодаря этому вы можете сидеть здесь, щеголяя изысканными манерами и ухоженной мордой. Страна еще жива благодаря таким, как я, людям, готовым пройти лишнюю милю только для того, чтобы разгрести дерьмо, к которому никто другой близко не подойдет.

Сайкс хотел было ответить, но Фергусон оборвал его.

– Но я никогда не считал себя героем, ни разу, понимаете? И я пошел на эту битву, зная, что мне нельзя будет демонстрировать свои награды, что мне предстоит втихомолку пить виски вместо созерцания парадов и салюта из двадцати одного ствола, а моему телу, возможно, предстоит гнить в каком-либо глухом углу, о существовании которого средний американец даже не слышал.

– А теперь вообразите, что происходит, когда «холодная война» закончилась, – продолжал Фергусон. – Да, вы победили, вы выиграли битву. Она закончилась. Вам пожимают руки, вас похлопывают по спине, вас благодарят. Но вскоре о вас забывают. Вы устарели, вы больше не нужны, вы – реликт. Да, вам сохранили работу, но никому больше не нужно, чтобы вы ее выполняли. Ваш опыт бесполезен, потому что вы уже выиграли свою битву. И с чем вы остаетесь? Денег нет. Вам платили гроши, но вас это не заботило. Вы брались за дело, потому что любили свою страну. Но что происходит, когда вы обнаруживаете, что ваша страна не платит вам такой же любовью? Что вам остается?

Фергусон сделал большой глоток.

– Я вам скажу: ничего. Вы – лишний, бывший. Старик. Вы не говорите по-арабски, вы не говорите по-русски. Куда вы теперь годитесь?

Потрясенное выражение лица Сайкса сказало Фергусону то, что он уже знал: ему следовало бы молчать. Он взял бокал и сделал большой глоток.

– Дело не в деньгах, – сказал, наконец, Сайкс. – Вы с самого начала не собирались продавать эти ракеты нашим военным. Вы жаждали мщения. Вы хотели отомстить Дяде Сэму за то, что он забыл о вас.

Фергусон поставил бокал.

– Тут вы ошибаетесь. Страна меня теперь интересует не настолько, чтобы я хотел мстить. Дело именно в деньгах. Я хочу получить вознаграждение за все те годы, когда я о нем не заботился.

– Но, если вы хотите для этого продать ракеты Северной Корее или кому-то еще похуже, то я не буду вам помогать.