– Да никогда в жизни! Это кошки моей матери, и они будут тут жить.

А они действительно стали ее кошками! А ведь это я так долго настаивала на том, чтобы их завести, но они привязались именно к ней. И она привязалась к ним. Это маме пришла в голову мысль назвать их Диззи и Гиллеспи – по имени знаменитого джазового музыканта 40-х годов. Это при маме эти две кошки устраивались на ночь, свернувшись калачиком. Это ее они любили, и было понятно, что она тоже их любит. Она стала лучше себя чувствовать и теперь находила в себе силы, чтобы дойти по коридору до кухни. Долго стоять у кухонного стола или у плиты и готовить мама уже не могла, но могла кормить своих кошек, все время причитая о том, что «этих зверей надо как следует кормить». А потом переходила в гостиную и усаживалась там вместе со мною и наблюдала, как они играют и шалят. Она говорила, что раньше боялась кошек, но теперь больше не боится.

– Они – нечто особенное! – говорила мама. – Такие красивые, такие умненькие! Слушай, они же понимают все, что я им говорю!

До этого мы перепробовали все лекарства, чтобы понизить у мамы кровяное давление; все они либо вообще не помогали, либо давали всякие побочные эффекты. А Диззи и Гиллеспи за одну неделю снизили его до нормального! В промежутках между своими играми и шалостями, от которых она без удержу смеялась, они лежали у нее на коленях и мурлыкали, успокаивая ей нервы, и она теперь чувствовала себя в полной безопасности, поскольку спала в постели, куда больше не лезли мыши. Словом, кошки приносили маме столько радости и так укрепляли ее здоровье, что я и вообразить себе не могла.

Стало быть, нет! Мы вовсе не намерены от них избавляться!

– А почему бы вам самому не завести кошку?

– Черт возьми, никогда!

И он заявил, что пожалуется на нас хозяину.

– Жалуйтесь, – ответил я. – Ему на это наплевать. Он на этом экономит – ему не нужно платить крысоловам-дератизаторам.

После чего я захлопнула дверь и почесала Диззи и Гиллеспи за ушком.

Мама пожелала узнать, о чем мы говорили.

– Мне казалось, ты говорила, что он приличный человек, – сказала она, когда я ей все рассказала.

Я пожала плечами.

– Тогда он мне показался приличным.

Она вздохнула.

– Если он такой же, как все остальные, кто нынче перебирается в Гарлем, тогда, конечно… – И она замолчала.

– Тогда что? Ты ведь не хочешь сказать, что собралась наконец переехать, не так ли?

– Нет, не хочу, – ответила она. – Это я о них говорю. Это им неплохо бы отсюда переехать.

* * *