Мне очень не хотелось выходить из этого влажного, обложенного кафелем убежища, однако я понимала, что, если мы сейчас же не выберемся отсюда, рухнет потолок и раздавит нас в лепешку. Сэм дергался и извивался в своем мокром коконе. Я еще крепче прижала его к себе и стала нашептывать ему всякие ласковые слова, пытаясь его успокоить, а потом прижалась лицом к мокрым полотенцам, которыми была укутана его голова.

– Сейчас мы выйдем отсюда, – сказала я. – Прямо сейчас!

Схватившись за дверную ручку, я обожгла вторую руку, но смогла открыть дверь. Дым был таким густым, что я почти ничего не видела. Однако я знала, что есть путь к спасению, причем единственный, – мне нужно было добежать по коридору до входной двери. Раз загорелась гостиная, значит, горят уже кухня и гараж.

Дальше все было как в тумане: я бежала по коридору, прижимая к себе кокон, в котором находился Сэм, пытаясь защитить его от огня, до тех пор, пока не почувствовала под ногами кафель, а в руке – раскаленную медную ручку входной двери. Потом я выскочила на улицу и, добежав до лужайки, находившейся перед домом, остановилась и, не выпуская из рук Сэма, рухнула на землю.

Громко выругался какой-то пожарный. На нас упало тяжелое одеяло и навалилось сразу несколько тел.

– Они выбрались оттуда, – услышала я.

Чувствуя, что теряю сознание, я сдернула полотенце с головы Сэмми.

Он посмотрел на меня и, глубоко вздохнув, недовольно заорал:

– Нет, Энни! Нет!

Слава Богу!

Я расслабилась, и моя обожженная кожа сразу дала о себе знать: меня захлестнула волна боли, на которую я так долго не обращала внимания. А потом я потеряла сознание.

Глава 20 Решение

Глава 20

Решение

Я с большим трудом открыла глаза и огляделась. Вокруг все было ослепительно-белым, стояло много всякой аппаратуры. Я снова попала в больницу.

Подняв руку, чтобы смахнуть с ресницы пушинку, я едва не огрела себя по голове огромной белой штуковиной, в которую превратилась моя рука. Обе руки. Они были забинтованы по самые локти. Как только я увидела их, сразу ощутила резкую, обжигающую боль. Я прижала одну руку к другой и в тот же миг поняла, что делать этого не следовало. Все мое тело содрогнулось от жгучей, нестерпимой боли.

Как по мановению волшебной палочки, передо мной появилась медсестра и развела мои руки в стороны.

– Не делай этого, дорогая, – сказала она. – Они уже начали заживать.

– Где я? – спросила я, пытаясь сдержать слезы.

– Ты в ожоговом отделении университетской клиники. Сегодня суббота, утро. Меня зовут Мария, вот уже целых двенадцать часов я твоя медсестра.