Первая ложь. Глаза Оливера лихорадочно поблескивали, пряди волос свисали ему на лицо, как паучьи лапки, каждые несколько секунд мальчик убирал их со лба. Загипсованную руку он прижимал к телу, словно стараясь ее защитить. Как во время их первой встречи. Но взгляд у него был очень внимательный.

– Извините за вчерашнее, – сказал он.

– Извинения принимаются. Не будем больше говорить об этом.

Вехтер сначала удивился высокому росту Оливера и лишь потом вспомнил, сколько ему лет. До такой высоты, должно быть, просто дорасти, все равно что надеть пальто.

«Оливер делал только то, чего от него ожидали. Нет, Оливер сегодня извинился не из любезности, сегодня он будет более сильным противником». Мысль о том, что Оливер является противником, стала для Вехтера новой. Это было словно прощание, будто он потерял что-то ценное. Сколько лжи ему пришлось выслушать? И сколько он еще услышит сегодня? Со дня на день он позабудет лицо Оливера. Когда Вехтер думал о мальчике, картинка расплывалась, билась на пиксели, как при прямом репортаже с места событий. Как обычно, он старался сохранять зрительный контакт. Оливер осматривал скучную комнату для совещаний, словно это было самое интересное место на земле.

– Мы вчера говорили о твоих воспоминаниях, – произнес Вехтер. – И я бы хотел точнее узнать, на чем они заканчиваются.

Оливер пожал плечами.

– Скажи, пожалуйста, ответ вслух для записи.

– Я точно не знаю.

– Пожалуйста, подумай об этом.

– Нет. Я не хочу.

Оливер ритмично постукивал правой ногой по ножке стула, и все его тело дергалось. Он трясся, словно паук-сенокосец.

– Когда воспоминания начинаются снова?

– Вы же знаете. В больнице.

– У тебя раньше бывали провалы в памяти? Забывал ли ты когда-нибудь то, что с тобой происходило?

– И когда? Как бы я об этом узнал?

– Тебя когда-нибудь лечили?

– Да, когда я упал со скейтборда…

– Я имею в виду, от провалов в памяти, лечил ли тебя психолог или психиатр?

Оливер оцепенел и посмотрел ему прямо в глаза: