– Нет, нарочно. Я выстрелил девочке в ногу. В бедро, в мягкие ткани, подальше от аорты. Пуля прошла чисто, навылет. Она сразу упала на землю, а я прикончил террориста. К сожалению, полиция тоже открыла огонь, причем по мне. Одна пуля угодила вот сюда. – Он пошевелил челюстью, что по-прежнему причиняло ему боль.
– А девочка? – озадаченно переспросила Хелен.
– Пару дней полежала в больнице, потом ее отпустили домой. Ее отец тоже выжил.
Хелен все еще сидела с открытым ртом.
– Вы стреляли в ребенка! – воскликнула она, и голос ее сорвался.
– Ну-ка, погромче! – отозвался он. – Да. И таким образом спас ей жизнь.
– А ваши коллеги из ФБР считают так же?
– Не все. К сожалению, девочка случайно оказалась еще и племянницей заместителя начальника ФБР, сестра которой вышла замуж в Бразилию. Она до сих пор не простила меня.
Не нужно было ей это рассказывать. Тот, кто никогда не сражался на фронте, не мог понять, какие решения приходится принимать в нестандартных ситуациях.
– Я не знаю, радоваться мне или бояться, что вы на моей стороне, – произнесла его собеседница. – В меня вы тоже однажды стреляли.
Дверь купе распахнулась, к ним заглянул проводник.
– Кто-нибудь подсаживался? – спросил он.
Миллнер покачал головой, проводник закрыл дверь и ушел.
Хелен с облегчением перевела дух. Для гражданского лица она поразительно хорошо держалась на протяжении последних дней.
– А что вы имели в виду, когда сказали, что у вас есть безумное подозрение, будто во всем этом замешаны золотое сечение и красота?
Ему потребовалось мгновение, чтобы осознать, что она сменила тему.
– Вы эксперт по золотому сечению, верно?
– Оно является неотъемлемой частью моих исследований. Встречается повсюду и определяет то, что нам, людям, кажется особенно прекрасным. Оно существует в природе, применяется в архитектуре, в других видах искусства, в пластической хирургии… – Хелен запнулась. – Во время нашей короткой встречи в Мадриде Павел Вейш тоже хотел побеседовать со мной о золотом сечении.
Еще одно доказательство в пользу его теории.
– Он что-то говорил об этом?