– Я согласен на любую цену, – ответил мужчина и теперь наградил его такой улыбкой, от которой агент невольно содрогнулся.

– Как я уже сказал, она не продается.

– Очень жаль, – ответил мужчина, наклоняясь к нему и опираясь на свою трость. – А я думал, что у нас с вами выйдет удачная сделка. Вы избавитесь от бремени обладания. А я – от ненадежности денег.

Он загадочно улыбнулся. Мигание лампочки на окне возвестило о том, что они снова въезжают в туннель.

101. Флоренция, около 1500 г.

101. Флоренция, около 1500 г.

А теперь он пропал. Не lo straniero, а Салаи. Ночью я слышал кудахтанье кур и думал, что к ним забралась лиса. Но утром, когда меня разбудил Леонардо, я узнал, что это не так. Он оставил записку, нацарапанную на маленьком клочке бумаги. Я едва сумел прочесть ее, когда Леонардо показал ее мне. Должно быть, писал второпях. Словно за ним гнался дьявол. Если бы я не видел этого собственными глазами, то не поверил бы.

Его последние слова, обращенные к нам, оказались загадкой. Он хотел испытать нас.

«За этим стоит не человек, а маска, которой следует опасаться. И его нужно опасаться. Я должен предупредить мир о нем», – вот что он написал.

Нам остается лишь догадываться, кого он имел в виду, однако же мы полагаем, что это lo straniero. Lo straniero очень встревожился, когда мы показали ему эти строки. Таким я его еще никогда не видел. А когда я сказал, что Салаи забрал картину, lo straniero буквально рассвирепел.

– Не ту картину, которую нарисовали вы, а копию, – пытался успокоить я его. – Он писал ее тайком, по ночам.