– Вы серьезно? – озадаченно произнесла она.

Он пожал плечами и поднял вверх книгу.

– В те времена краски делали из чего угодно. Я в интернете об этом читал. Дерево перед нанесением рисунка грунтовали и обрабатывали костным клеем. А костный клей тогда изготавливали путем вываривания хрящей, костей или кожи…

– Фу, как омерзительно! – с отвращением в голосе воскликнула она, но вдруг на лице ее отразилось удивление.

– Кальций и медь, – пробормотала она.

– А что с кальцием и медью?

– Мне в Лувре рассказал об этом месье Руссель, руководитель экспозиции. Исследователи картины обнаружили на ней очень много кальция и меди, и никто не может понять, откуда они там взялись. Он сказал, что картина состоит из тех же элементов, что и мы, люди…

Миллнер поежился, и Хелен Морган тоже провела ладонями по плечам, словно ей вдруг стало холодно. Похоже, они подумали об одном и том же.

– И что, по вашей теории, собирался делать Павел Вейш с «Моной Лизой»? – наконец нарушила молчание Хелен.

– Может быть, уничтожить? Судя по всему, он опасался, что картина распространяет послание о поклонении красоте. Что вы там говорили о мемах? Они передаются посредством коммуникации? Тем, чем сегодня является телевидение или интернет, раньше служило искусство. Поэтому, по мнению Павла Вейша, картина передает такой мем. Несет послание тому, кто ее созерцает. Ведь она считается одним из самых ярких образов прекрасного и примером золотого сечения в искусстве.

– Несет послание? – тихо повторила она.

Миллнер отметил, что она побледнела.

– Все в порядке? – с тревогой поинтересовался он.

Хелен кивнула.

– Более-менее.

Однако что-то ее все же волновало.

– Не хотите воды? – Он протянул ей бутылку с минералкой, которую купил перед отправлением поезда в киоске на Северном вокзале в Париже.

Хелен взяла бутылку, сделала большой глоток. Внезапно она побледнела еще сильнее и указала на сумку.

– Если Павел Вейш действительно хотел лишь избавиться от «Моны Лизы», это объясняет бомбу в моей сумке. Но это значит, что она может взорваться в любой момент. Ваш аргумент, что никто не захочет уничтожить картину стоимостью один триллион долларов, кажется, больше не имеет значения…

Миллнер тоже посмотрел на сумку. В этот миг в купе опять стало темно, поскольку они снова въехали в туннель.