Палмер начал зачитывать завещание:

– «Я, Куинн Розенкранц, урожденная Хэдли, находясь в здравом уме и твердой памяти, торжественно заявляю, что настоящая бумага является моим последним завещанием, подписанным мною в этот четверг, 12 июня 1941 года и содержащим распоряжения относительно распределения моего движимого и недвижимого имущества. Это завещание отменяет юридическую силу всех предыдущих завещаний…»

Палмер зачитал несколько страниц такого монотонно-унылого текста, часть которого была посвящена вопросам опеки над Джозефом в случае смерти Куинн, если бы таковая случилась на момент, когда он был еще несовершеннолетним подростком. Я был упомянут в списке четвертым – после бабушки Куинн Сэлли Хэдли, которая умерла позже, в 45-м году, после тети Элис и после Конни Уилсон, которая заерзала на своем стуле, когда прозвучали касающиеся ее слова завещания, призванные, как, должно быть, ей казалось, явиться для меня болезненным уколом.

Вся наличность, все акции, облигации и страховые полисы и прочие ценные бумаги общей стоимостью примерно в два миллиона долларов – все это отходило Джозефу в случае, если он на момент принятия наследства будет совершеннолетним, а в случае, если еще не будет, – в трастовый фонд под попечительством Палмера и старших дам Хэдли. Дом тоже переходил во владение Джозефа, а вот его содержимое доставалось Джозефу только после того, как тетя Элис заберет оттуда интересующие ее вещи.

Как и сказал Палмер, завещание было очень простым. Если не считать одного пункта. В случае если смерть Джозефа опередила бы смерть Куинн, имущество распределилось бы между наследниками в том же порядке, в каком это было указано, только на месте Джозефа был бы я.

– «…согласно законодательству штата Мэриленд и законодательству Соединенных Штатов Америки. Подписано Куинн Розенкранц в четверг, 12 июня 1941 года, засвидетельствовано Фрэнком Палмером-ст. и Фрэнком Палмером-мл. в четверг, 12 июня 1941 года».

Палмер прочистил горло и вытер рукой рот, потом затянулся своей сигаретой и собрал бумаги в стопку. В комнате повисла неловкая навязчивая тишина. Я был потрясен. Сам факт, что Куинн вообще включила меня в завещание, явился для меня шоком, но то, что я числился там четвертым в очереди на все ее имущество, просто опустошило мой мозг. Впрочем, у Куинн были все основания полагать, что Джозеф все-таки переживет ее, так что назначение меня в наследники второй очереди, скорее всего, было не более чем просто доброжелательным жестом в мой адрес. И ради этого Палмер заставил меня тащиться в такую даль с Западного побережья. Не надо было ему этого делать.