Тягостная тишина продолжалась, все понимали, что первым нарушить ее полагается Джозефу – ведь это он только что получил в наследство громадные деньжищи. Но он сидел все с той же натужной гримасой на лице, вперив застывший отсутствующий взгляд куда-то перед собой, по-видимому, с негодованием переваривая то, что касалось моего места в завещании. Его невеста, я и Конни нетерпеливо ерзали на своих стульях, тогда Палмер снова шумно прочистил горло и встал, держа в одной руке папку, в другой – сигарету. Я тоже встал, так что замороженный взгляд Джозефа теперь приходился куда-то в область моего ремня.

– Мой секретарь уже сегодня сможет выдать вам копии завещания, – сказал Палмер и, подойдя к Джозефу, положил руку ему на плечо, но это не вызвало никакой реакции. Тогда он наклонился, и я расслышал, как он спросил: – Джо, ты в порядке?

Джо ничего не ответил. Ну да, конечно, он же теперь был таким крутым парнем.

– Джо, мы с тобой можем индивидуально обсудить завещание в любое время.

По-прежнему никакой реакции. Палмер перевел вопросительный взгляд на невесту, но та строго покачала головой. Тогда Палмер сказал:

– Если хочешь, Джо, мы можем сделать это прямо сейчас, или назначь время нашей встречи через моего секретаря, но очень важно, чтобы у тебя была копия завещания.

Потом Палмер посмотрел через весь длинный стол на меня, и я, словно очнувшись, направился к выходу. Уже в дверях я услышал, как Джозеф сказал:

– Нет, не сейчас. Наверное, после того, как мы поженимся.

То есть мой собственный сын даже не хотел говорить что-либо в моем присутствии. Не важно, что он думал обо мне и о моих поступках (если уж на то пошло, я сам готов признаться, что они не всегда были хорошими), но не желать даже разговаривать в моем присутствии – это был уже перебор!

– Джо, завещание…

– Когда мы поженимся, – повторил он, а что он сказал дальше, я не знаю, потому что вышел.

Следом за мной вышел и Палмер.

– Шем! – окликнул меня он и, когда я обернулся, сказал: – Я очень сожалею.

– Сожалеете о чем?

– О смерти Куинн. Это не я должен вас хоронить, а вы меня.

– Я позабочусь, чтобы на моих похоронах кто-нибудь напомнил вам об этом.

– Пункт, касавшийся опеки над Джозефом, был недоброжелательным по отношению к тебе. Я советовал ей не делать этого.

– Теперь это спорный пункт.

– Я все-таки хотел, чтобы ты знал мое отношение. Но ведь ты же вряд ли рассчитывал, что это завещание так или иначе поправит твое финансовое положение?

– Не так или иначе, а я вообще на него не рассчитывал.