Говоря это, он смотрит на картежников, особенно на двух лысых. Один выглядит хорошо (настолько, насколько, к примеру, Ходжес), — а второй, с запавшими глазами, похож на живой труп. Одна нога в могиле, а вторая — на банановой кожуре, как сказал бы отец Ходжеса. И мысль, которая возникает у него, является слишком сложной — слишком тяжелой от ужасной смеси гнева и печали, — чтобы ее выразить. Он думает о том, как некоторые люди легкомысленно разбазаривают то, за что другие продали бы душу: здоровое, свободное от боли тело. А почему? От слепоты, от эмоциональных ран, от того, что слишком сосредоточены на себе, чтобы за темным горизонтом увидеть скорый рассвет. Который наступит, только если ты еще будешь дышать.

— Еще тортик? — спрашивает Барбара.

— Нет. Ибо лопну. Но, если можно, подпишу вам гипс.

— Пожалуйста, — говорит Барбара. — Напишите что-нибудь остроумное.

— О, это Питу по силе, — говорит Ходжес.

— Фильтруй базар, Кермит! — Пит становится на одно колено, словно хочет сделать предложение руки и сердца, и что-то старательно пишет на гипсе Барбары. Дописав, он встает и смотрит на Ходжеса: — А теперь скажи правду: как ты себя чувствуешь?

— Черт, да нормально. Мне прилепили такую штуку, которая лучше контролирует боль, чем таблетки, и завтра я уже на свободе. Не дождусь, чтобы спать в родной постели. — И после короткой паузы: — Я одержу победу над этой хреновиной!

Пит ждет лифт, когда его догоняет Холли.

— Это для Билла очень много значит, — говорит она. — То, что ты пришел, что ты все также ждешь от него первый тост.

— А с ним не все так замечательно, не так ли?

— Нет. — Он протягивает руки, чтобы ее обнять, но Холли отступает назад. Но быстро пожать руку она ему позволяет. — Не так замечательно.

— Вот дерьмо.

— Да, все так, дерьмо. Именно так это и называется. Он не заслужил такого. Но если уж с ним это произошло, ему нужно, чтобы рядом были друзья. Вы будете, правда?

— Ну конечно. И не сбрасывайте его со счетов, Холли. Где жизнь, там надежда. Понимаю, что это штамп, а все же… — Он пожимает плечами.

— И надеюсь. Как умеет Холли.

Не сказать, что она такая же странная, как раньше, думает Пит, но все равно чудная. А ему это и нравится.

— Только позаботьтесь, чтобы он свой тост четко сказал, хорошо?

— Постараюсь.

— И слушайте — он же пережил Хартсфилда. Пусть будет что будет, но это уже есть.

— У нас всегда будет Париж, маленькая, — в манере Богарта из фильма «Касабланка» отвечает Холли.