Гарри выдернул его. Снаружи из-за структуры обивочного материала отверстие незаметно.
Забрался внутрь. С облегчением обнаружил, что может изнутри манипулировать застежками.
Их было две сверху и три сбоку. Сначала он занялся верхними, потому что они более заметны. Он едва справился с этой задачей, когда снова услышал шаги.
Он забрался внутрь и закрылся.
На этот раз застежки никак не защелкивались. Расправив ноги, он едва мог пошевелиться. Но наконец справился с застежками.
Поза, в которой он застыл, через две минуты показалась нестерпимо неудобной. Он вертелся и извивался, но эти движения не приносили облегчения. Оставалось терпеть.
Ему казалось, что он дышит очень шумно. Звуки снаружи казались глухими, далекими, но все же были слышны шаги за дверью отсека, наверное, потому, что там не имелось ковра и вибрация корпуса ощущалась сильнее. Не меньше трех человек, определил Гарри. Он не мог слышать, как открывается и закрывается дверь, но услышал шаги совсем рядом и понял, что кто-то вошел в багажный отсек.
Чуть ли не над его ухом прозвучал голос:
– Не понимаю, как этот мерзавец мог от нас ускользнуть.
«Пожалуйста, не смотри на боковые застежки!» – в ужасе взмолился Гарри.
Кто-то стукнул по верху кофра. Гарри затаил дыхание. Наверное, кто-то из полицейских облокотился о кофр, подумал он.
Заговорил другой, что находился подальше:
– Нет, в самолете его нет. Мы осмотрели все.
Ему ответил другой голос. Колени Гарри отчаянно ныли. Ради Бога, поговорите где-нибудь в другом месте!
– Но мы все равно его поймаем. Не может он пройти сто пятьдесят миль до границы незамеченным.
Сто пятьдесят миль! Чтобы покрыть такое расстояние, потребуется не меньше недели. Конечно, Гарри может подхватить попутная машина, но в этой глуши его хорошо запомнят.
Какое-то время стояла тишина. Потом послышались удаляющиеся шаги.
Он ждал. Ни звука.
Достал нож, просунул лезвие в одну из дыр и открыл застежку.
Сейчас это давалось ему с трудом. Колени болели так, что он не мог стоять и упал бы, если бы было куда падать. Нетерпеливыми движениями он снова и снова совал лезвие в отверстие. Паника закрытого пространства овладела им безраздельно.