Это был приглушенный звук тяжелого удара, будто где-то закрылась массивная дверь, и прозвучал он совсем рядом. Ридер выхватил из рук детектива лом и стал разбивать деревянную панель на стене за канапе. За ней оказалась глухая стена. Он сорвал еще кусок обшивки – результат тот же. Он снова раскрыл оттоманку и увидел толстое дубовое днище. Когда сорвали и его, под ним не было ничего, кроме каменного пола.

– Разбирайте, – коротко приказал Ридер и, когда оттоманка была полностью разобрана, вступил в оставшийся каркас, осторожно подергав его из стороны в сторону. – Здесь ничего, – сказал он. – Сходите вниз и позвоните мистеру Симпсону. Расскажите ему, что произошло.

Когда Грей ушел, он снова стал осматривать тело. Дейвер носил длинную золотую цепочку, пристегнутую к одной из пуговиц на брюках. Она исчезла. Только кусочек ее висел на почти оторванной пуговице. Во время этого осмотра он почувствовал, что в кармане брюк убитого что-то лежит. Оказалось, это старое потертое кожаное портмоне, забитое бумажками с какими-то записями, большинство из которых почти невозможно было прочитать. Все они были исписаны небрежно, в основном карандашом, почерк – крупный, неровный. Листки тоже были самые разные. Один покрыт химическими формулами, другой представлял собой лишь короткую записку: «Дом напротив Ридера сдается. Снять или раздобыть ключ. Связь в обычном месте». Кое-что из этих записей Ридер понимал, что-то представлялось ему полнейшей загадкой. Просматривая их, он неожиданно натолкнулся на такое, что заставило его побледнеть. Написано было той же рукой на кромке газетного листа. Записка эта была скомкана в маленький шарик: «Белмэн упала со скалы в шести милях на запад от Лармс. Пошлите людей забрать тело, пока его не нашла полиция».

Когда Дж. Г. Ридер прочитал это, ему показалось, что комната завертелась у него перед глазами.

16

Когда к Маргарет Белмэн вернулось сознание, она лежала под открытым небом внутри небольшой ниши в каменном склоне скалы, невидимой со стороны входа в пещеру. Рядом с ней стоял мужчина в рваной рубашке и изодранных брюках. Как только она открыла глаза и посмотрела на него, он приложил к губам палец, давая ей понять, чтобы она молчала. Волосы его были растрепаны, из большого темного пятна надо лбом по лицу шли зигзагами полосы засохшей крови. И все же в этом страшном лице чувствовалась какая-то доброта. Сев рядом с ней на колени, он приложил сложенные ладони к ее уху и прошептал:

– Не шумите! Прошу прощения, что напугал вас, но я подумал, что вы при виде меня могли закричать. Я подозреваю, что выгляжу довольно жутко. – Его улыбка была искренней.