Сказав это, Гоуэл явно смутился, словно бы ненароком проговорился.
Противорадиационные убежища строят из цемента. Освинцованного цемента. Под землей.
В обычной ситуации Майкл сто раз подумал бы, прежде чем нарушать врачебную тайну, но теперь ему было все равно. Он хотел использовать все возможности, и плевать на последствия.
Он перезвонил Роубаку.
– У меня есть один пациент, чье поведение кажется мне весьма подозрительным. Может быть, за этим ничего не стоит, но он сегодня во время приема говорил мне вещи, которые странным образом перекликаются с тем, что сказали вы, описывая фотографию.
– Можно поподробнее, сэр?
– Вопрос очень деликатный. Мой пациент известный ученый, и все, что он мне говорил, строго конфиденциально, но мне кажется, что вы должны это знать. Я буду благодарен, если вы проявите тактичность, но, полагаю, его следует проверить. Я пытаюсь связаться с врачом общей практики, который направил этого человека ко мне, может быть, удастся получить какие-нибудь сведения у него.
– Назовите имя и адрес пациента. Вы знаете, где он работает?
– Доктор Теренс Гоуэл. – Майкл продиктовал по буквам. – Он работает в ЦПС.
– В Центре правительственной связи?
– Да.
– Серьезная контора. Прежде чем принять туда человека, его наверняка проверяют вдоль и поперек.
– Я знаю. Но он кажется мне подозрительным. Хотя, может быть, я просто, как утопающий, хватаюсь за соломинку.
Майкл подробно рассказал, что именно вызывает у него озабоченность. Роубак, выслушав его, сказал:
– Вы правильно сделали, что ввели нас в курс дела. Возможно, это и впрямь простое совпадение, но не помешает повнимательнее присмотреться к этому человеку. Я сам поговорю с ним.
– Только так, чтобы он ничего не заподозрил.
– Не волнуйтесь, сэр. Я найду какой-нибудь предлог. Скажу, что мы ищем свидетелей аварии, а его машина якобы в это время была замечена поблизости от места происшествия.