Гоуэл резко потянул за веревку. Связанные в запястьях руки Майкла взметнулись вверх, потом все тело свела мучительная судорога, и он взлетел в высоту; теперь ноги его не касались пола. Гоуэл оставил его висеть.

Майкл беспомощно смотрел, как его мучитель выходит из помещения. Он попытался раздвинуть ноги, но они были связаны так же крепко, как и руки. Однако в голове стало понемногу проясняться. Он вспомнил Аманду. Да, та в отчаянии трясла его. Она за что-то сердилась и угрожала ему.

«Где Аманда теперь?

И что доктор Теренс Гоуэл делает здесь, в доме Глории Ламарк?»

Майкл попытался выпутаться, но тщетно – только усилилась боль в плечах. Стал выгибать ноги, пока они не прикоснулись к чему-то твердому – сзади была стена. На мгновение Майкл обрел опору, на долю секунды почувствовал облегчение в руках, но потом ноги соскользнули, и опять вес тела полностью пришелся на руки, вызвав еще более мучительную судорогу. Дышать в таком положении было тяжело, а боль в плечах мешала ясно думать.

Какой-то грохот привлек его внимание к дверному проему. В нем появился металлический стол на колесах. Кто-то был пристегнут к столу; Майкл увидел белые кроссовки, джинсы, белую футболку – все это было в пятнах крови. Горло его сжалось от ужаса. Аманда, привязанная к каталке: ремни на ногах, руках, пояснице; во рту дыхательная трубка; глаза широко раскрыты. Каталку толкала высокая фигура в зеленом хирургическом халате. И в это мгновение жуткий безмолвный крик сотряс все клетки его тела: «Аманда, нет! Аманда! Боже, нет-нет-нет-нет!»

Гоуэл не спешил. Поставил каталку прямо перед ним. Взял лежавший на откидной полке поднос с хирургическими инструментами, потом с ужасающим спокойствием пощупал Аманде пульс, измерил кровяное давление. У Майкла внутри все переворачивалось, когда он слышал сдавленные стоны и мычание своей несчастной возлюбленной. Он пытался поймать взгляд Аманды, чтобы подать ей хоть какую-то надежду посреди того кошмара, в котором они оказались, дать понять, что они непременно найдут выход.

Но она ни разу даже не посмотрела на него.

Доктор Гоуэл вышел, потом вернулся с большим кассетным магнитофоном, включил его, и в камере гулко зазвучал голос Майкла:

«Добрый вечер, это доктор Теннент. Глория, перезвоните мне, пожалуйста, сразу же, как только получите это сообщение. Боюсь, что я расстроил вас сегодня утром. Нам необходимо поговорить».

Гоуэл нажал клавишу «стоп» и взглянул на Теннента. И тут Майкл все понял. Он сообразил, кто такой доктор Гоуэл и что означали зловещие слова в предсмертном письме Германа Дортмунда.