Мужчина резко дернулся, как будто желая заставить свою тюрьму упасть. Руки у него были связаны спереди, пальцами он мог коснуться стенки. Тогда он положил ладони плоско и попытался раскачать трубу. Безрезультатно, та даже не дрогнула.

Хеля заметила, что на одной руке мужчины нет двух пальцев.

— Ты еще пожалеешь об этом! — заорал плененный.

Он устал дергаться. Мужчина затих и попытался успокоить дыхание, на лбу выступили капли пота.

— Пизда ёбаная, ты пожалеешь, можешь быть уверена, — бурчал мужчина. — Вот это я тебе, блядь, гарантирую.

На лице мужчины появилась тень. Явно кто-то встал на лестнице и заслонил свет.

Мужчина криво усмехнулся.

— И что это тебе даст? Чего ты хочешь этим добиться? Что? Утопишь меня тут? Убьешь? Каким-то образом избавишься? Что это поменяет?

В средину трубы широким потоком посыпались белые гранулы. На вид — подавленный пенополистрирол. Хеля удивленно подняла брови. Странно, очень странно.

Маленькие гранулы очень быстро поднялись до колен мужчины.

— Что, засыплешь меня пенополистиролом? Правда?

Он потянул носом, как будто почувствовал неприятный запах. Глянул на шарики, в быстром темпе покрывающие его тело. Глаза его говорили о том, что что-то здесь не так. Он скривился и дернулся, словно человек, которого укусил комар, или у которого засвербело в месте, какое ну никак невозможно почесать.

Он глянул в камеру, и впервые агрессия на его лице сменилась поначалу беспокойством, а потом просто страхом.

Белые гранулы доставали ему уж до пояса.

— Эй, мы же занимались любовью, — мягко произнес он. — И еще можем заниматься. Серьезно, мир ведь создан для любви. У нас всего одна жизнь, зачем же тратить ее на ненависть?

— Ты — уже нет, — тихо ответил женский голос. Настолько тихо, что Хеля едва услышала, а может это микрофон плохо собирал звук. Сыплющиеся пластиковые шарики заглушали почти что все, за исключением низкого голоса мужчины.

— Что — я уже нет? — спросил тот, кривясь и дергаясь, как будто бы к комарам присоединились еще и оводы.

— У тебя уже нет жизни, — ответил голос. Тихо, спокойно, без какой-либо ненависти и печали. Просто, как будто бы предоставлял очевидную информацию: который час, или что автобус со стоянки уже отошел.

Хеля вздрогнула. Голос показался ей знакомым.

Гранулы засыпали мужчину уже по шею.