Один охранник что-то шепнул напарнику, и тот ответил:

– Ты что, своих не принес?

– Нет.

– Ладно, бери мои.

Он протянул напарнику светлые кожаные перчатки. Тот натянул их и, кряхтя, как теннисист, выполняющий мощную подачу, ударил Гроссмана кулаком в живом. Бедняга вскрикнул, его вырвало.

Стражник молча ударил его в подбородок.

– Нет! Нет! Нет!

Следующие удары пришлись Гроссману в пах, лицо, живот. Из носа и рта потекла кровь, из глаз – слезы.

– Майн герр, прошу вас! – задыхаясь, хрипел несчастный.

Братья в ужасе наблюдали, как человека превращают в сломанную куклу. Наконец стражник, избивавший Гроссмана, сказал напарнику:

– Прости за перчатки. Моя жена вычистит и починит.

– Если ее не затруднит.

Они подняли Гроссмана и поволокли по коридору. Громко хлопнула дверь.

Курт и Ганс уставились на пустую камеру. Курт словно онемел. Никогда в жизни ему не было так страшно.

– Гроссман наверняка совершил ужасное преступление? – спросил Ганс. – Раз с ним так обращались?

– Думаю, он диверсант, – ответил Курт дрожащим голосом.

– Я слышал про пожар в правительственном здании. В транспортном управлении, кажется. Ты не в курсе? Уверен, это дело рук Гроссмана.

– Да, он наверняка поджигатель.

Братья сидели, парализованные ужасом, а горячий воздух из трубы в углу раскалял их тесную камеру.

Не прошло и минуты, как дверь открылась и тут же захлопнулась снова. Братья переглянулись.