Гиммлер кивнул Гейдриху. Тот подошел к телефону, сказал несколько слов и отсоединился.

– Нет, звонил не Крупп, если только он теперь не пользуется таксофоном на почте на Потсдамерплац.

– Почему об этом не знали мы? – с угрозой спросил Гитлер Гиммлера.

Таггерт знал, что Гитлер одержим заговорами, и выручил Гиммлера, сказав:

– Эти русские очень умны. Мы сами узнали о диверсии случайно от наших московских информаторов… Прошу вас, господин рейхсканцлер-президент, нужно действовать быстро. Если убийца поймет, что его план раскрыт, то может сбежать и попробовать снова.

– Но почему Эрнст? – спросил Геринг.

«Точнее, почему не я», – подумал Таггерт, но ответил Гитлеру:

– Господин рейхсканцлер-президент, мы понимаем, что полковник Эрнст связан с перевооружением Германии. Мы, американцы, этим не обеспокоены, так как считаем Германию своей основной европейской союзницей и хотим видеть ее сильной военной державой.

– Ваши соотечественники так считают? – спросил Гитлер.

В дипломатических кругах знали, что его очень беспокоит антинацистское настроение американцев.

Не в силах расстаться с амплуа спокойного Реджи Моргана, Таггерт проговорил с нажимом:

– Господин рейхсканцлер-президент, порой информация не доходит до вас в полном объеме. Евреи поднимают шум и у нас в стране, и у вас, а левацкие элементы вечно ноют, равно как пресса, коммунисты и социалисты. Но они лишь малая часть населения. Наше правительство и большинство американцев хотят быть вашими союзниками. Они хотят видеть Германию свободной от ярма Версальского договора. Перевооружение Германии тревожит лишь русских. Господин рейхсканцлер-президент, у нас остались считаные минуты. Убийца…

Тут вернулись охранники-эсэсовцы.

– Майн герр, все так, как сказал он. За стоянкой есть несколько флигелей. Дверь одного отрыта, и да, видно дуло винтовки, нацеленной на стадион.

Кое-кто из присутствующих заохал и возмущенно зароптал. Йозеф Геббельс нервно дернул себя за ухо. Геринг вытащил из кобуры свой парабеллум и стал водить им из стороны в сторону – получилось до смешного нелепо, эдакий мальчишка с деревянным пистолетиком.

Руки у Гитлера тряслись, голос дрожал от гнева:

– Грязные жидовские коммунисты! Приезжают ко мне в страну и устраивают такое! Предатели… Перед самой Олимпиадой! Они… – Гитлер не закончил свою изобличительную тираду: ярость лишила его слов.

– Я говорю по-русски, – сказал Таггерт Гиммлеру. – Окружите флигель и позвольте мне убедить его сдаться. Уверен, СС или гестапо заставят его рассказать, кто его сообщники и где они.

Гиммлер кивнул и обратился к Гитлеру: