— Через час.

Смеркалось. Лицо Макдональда снова было разрезано полосками света сквозь жалюзи.

— Мы никогда еще не были так близко к нему, — сказал Винтер.

— Если это тот же самый.

Под бумагами затарахтело. Винтер успел увидеть, что это распечатки из досье Макдональда, где были расписаны процедуры и общая политика работы. «Я очень держусь за эту папку, — сказал он как-то Винтеру. — Здесь оправдания моим решениям. Я хочу иметь развязанные руки и возможность мотивировать любое мое действие, когда меня вызывают раз в месяц на ковер к самому большому начальству».

Макдональд сгреб документы в сторону и схватил телефон.

— Да?

Макдональд сосредоточенно слушал, на лбу появились морщины. Он что-то записал в блокнот и задал несколько коротких вопросов.

Все шло по кругу, Винтеру все было знакомо в этой бесконечной борьбе со злом, которую вели сыщики всего мира. Он сам мог бы сидеть сейчас, прижимая трубку к натертому уху, или Макдональд мог сидеть на его месте, или они оба могли сидеть в тесной комнатке где-нибудь в Сингапуре, или Лос-Анджелесе, или Стокгольме. Все детали мозаики были заменяемы. Зло больше, чем жизнь. Оно уже есть, когда мы приходим, и оно остается, когда мы уходим.

— Звонили из Кеннингтона. Лаборатории Скотленд-Ярда.

— Я помню.

— Тот же метод и способ действий.

— Точно?

— Насколько они уже могут сказать.

— Следы на полу учли?

— Да.

— Боже мой.

— Он спешил.

Сумерки сгустились, и черты лица Макдональда теряли четкость.

— Наш несчастный свидетель барабанил в дверь и голосил, так что тому пришлось прекратить. Паники не было, он просто остановился.